СУПЕР
«Супер» – короткое и емкое слово, сконцентрировавшее в себе сгусток эмоций и бесконечность мысли. Превратившись со временем из приставки в самостоятельное существительное, оно уже не требует уточнений. Возвышаются Эйфелева башня и Монпарнас над всеми зданиями Парижа, открывая великолепный вид сверху – супер! Очень модные вещи и множество сувениров в витринах магазинов – супер! Грандиозная коллекция художественных шедевров в Лувре – супер!
В Махачкале «Лувр» – это небольшой ресторанчик на проспекте Акушинского или магазин над Вузовским озером, а в Париже Лувр – один из самых раскрученных европейских брендов. Расположенный на правом берегу Сены этот старинный королевский дворец на своих 160 тысячах квадратных метров разместил столько экспонатов, что нескольких часов, выделенных экскурсионным режимом на осмотр культовых экспонатов этого здания, хватило лишь для того, чтобы «галопом пронестись» по музейным залам трех уровней.
Главное, что хотели увидеть и юные, и зрелые махачкалинцы в Лувре, это, конечно же, Мона Лиза. И, видимо, не только туристы из Дагестана жаждали в первую очередь непосредственно оценить загадочную улыбку Джоконды. Благо, что из всех залов стрелки под ксерокопией указывали путь к этому великому творению Леонардо да Винчи. Изобретенный этим гением эпохи Возрождения принцип рассеяния, называемый сфумато, одарил Мону Лизу мерцающей улыбкой, которая меняется в зависимости от ракурса осмотра, освещения и, показалось, от состава зрителей. В день нашего посещения музея Джоконда по-моему была чем-то омрачена. И, может быть, улыбалась она так хитро, потому что в тесной разноликой толпе зрителей разглядела мошенника, ведь буквально в апреле этого года сотрудники Лувра вынуждены были бастовать из-за растущего числа посещающих экспозицию воров-карманников. Безопасность к туристическому сезону усилилась, и музей с 220-летней историей восхищает более
300 000 экспонатов различных эпох и цивилизаций. Как и во многих парижских музеях, вход для посетителей до 18 лет бесплатный (в нашей группе таких было больше половины), и любой может бесплатно войти в Лувр в первое воскресенье каждого месяца и в национальный французский праздник
14 июля.
Удивленные не очень большим размером знаменитой картины Леонардо да Винчи, молодые люди устремляются к огромным полотнам с батальными сценами, а девушки захотели познакомиться с картиной, где изображена Венера Милосская, и скульптурными воплощениями исторических деятелей разных эпох и стран.
– Чтобы осмотреть весь Лувр, надо жить в Париже, – с сожалением соглашались друг с другом и стар, и млад.
А если развернуть музейную карту Парижа, признанного в мире лидером по количеству и разнообразию музеев, то и вовсе желания рассеиваются. Допустим, музеи великих писателей, художников, ученых мы можем четко себе представить. Нетрудно себя вообразить и в музеях моды, восковых фигур курения или в Музее освобождения Парижа, открытого в год 50-летия избавления его от фашистских завоевателей. Но вот как доподлинно выглядят экспонаты музея грелок или канализации, окинуть мысленным взором нелегко. Проезжая каждый раз мимо Дома инвалидов, построенного Людовиком XIV для инвалидов войн, мы получали небольшие порции информации о том, что находится внутри расположенного наподалеку Музея Армии. Сюда перевезены трофейные знамена, хранившиеся в Соборе Парижской богоматери: от Аустерлица до войны в Индокитае в 1952 году, а в экспозиции игрушечных солдатиков более 150 000 картонных, свинцовых и оловянных фигур.
То, что почувствовать Париж и тем более познать его будет очень сложно, и может быть, вообще невозможно, – мы догадывались еще в Махачкале. Но нам казалось, что до основных его символов можно будет дотянуться и дотронуться руками. Сейчас, накануне Великого национального праздника французов, с сожалением думаешь об упущенной возможности войти в олицетворение победы Великой Французской революции – Бастилию.
Осуществись в июле
1793 года все планы Конвента, не увидели бы мы никогда Собора Парижской Богоматери. Но все-таки по просьбе горожан ограничились только снесением каменных фигур королей, украшавших храм с тысячелетней историей. Эта трагическая история, знакомая по роману Виктора Гюго, фильмам и мюзиклам, затмила все предыдущие горести христианского собора Нотр-Дам-де-Пари. В наше время Собор продолжают использовать как символ в кинематографии и в литературе, и, к сожалению, среди них значится и такое антиисламское произведение, как «роман-миссия» Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери». Но меня очень обрадовало, можно сказать, окрылило, то, что мусульмане с не меньшим уважением, чем остальные посетители Собора, изучали внутренние его витражи, ставили свечи и опускали евро в котомки собирающих подаяние монахов.
Во времена Людовика XIV королевская резиденция переехала в Версаль, но Париж по-прежнему оставался политическим центром Франции. Музей истории Франции в Версале и сам город запечатлелись в памяти романтическими штрихами неповторимой атмосферы многолюдья. Ноги не знали отдыха с раннего утра до позднего вечера, вышагивая по историческим местам, занимающим почти всю территорию этого города Западной Европы.
Третий по численности город Старого света Париж заселен очень плотно, а по территории он уступает одному из крупнейших городов Северного Кавказа – Махачкале (тоже третий по численности населения в СКФО). Находящийся на пять градусов севернее столицы Дагестана, Париж признан одной из самых зеленых столиц Европы.
Каждый день над Парижем поднимается воздушный шар, цвет которого меняется в зависимости от качества воздуха. А французские города, находящиеся почти на той же параллели, что и Махачкала, Марсель (родина гимна Франции «Марсельезы»), Тулон (точка отсчета карьеры Наполеона) и винодельческий Перпиньян то всплывали в исторических летописях, то представали с картин художников, то манили в маршрутах туристических проспектов, то вырисовывались в названиях спортивных клубов или торговых марок. Поднимаясь на возвышенность Монмартра, высшую точку, пришло на ум еще одно невольное сравнение: столица Франции находится на
28 метров выше уровня моря, а Махачкала ровно настолько, только ниже уровня моря. Разница выравнивается для спустившихся в метро, которое в Париже не так роскошно, как в Москве или Санкт-Петербурге, но удобно. И, может быть, не на всех станциях… То спускаясь вниз, то поднимаясь вверх под предводительством потомка известной в России и Франции фамилии Арманд мы пытались почувствовать и запомнить Париж, повторяя то вслух, то про себя слово «супер».
Это слово мы слышали и как обращенное в наш адрес в День Победы во Второй мировой войне, который во Франции празднуется 8 мая. Дагестанские канатоходцы победили в конкурсе, завоевав главный приз фестиваля «Русские сезоны в Париже – Хрустальная пирамида». Фестиваль проходил в рамках международного проекта «Дети XXI века» и был основной целью поездки нашей группы во Францию. Традиционный участник многих международных фестивалей Центр эстетического воспитания «Радуга» на этот раз представил на конкурсе не только хореографическое и декоративное искусство Дагестана, но и уникальный аттракцион воздушной гимнастики «Дорога горца». Французы, привычные к хайлайну и к чудесам на свободном канате, такого выступления канатоходцев не видели никогда. Цельная программа на амортизационном канате усложнялась от трюка к трюку, в каждом из которых одновременно участвовали двое или трое канатоходцев.
– Супер! Это свежий ветер в программе фестиваля, – выразил свое восхищение президент компании «Soyouz – Dance in corpore» Фредерик Аудегонд. – Супер! Везет вашим соотечественникам, которые часто могут видеть такое.
Многие юные артисты из 250 коллективов различных регионов и городов России, участвовавшие в этом международном конкурсе, их педагоги тоже в один голос твердили:
– Супер!
Но мне подумалось, что в этот момент руководитель студии канатоходцев «Пехлеваны» Асхабали Гасанов, переглянувшись с художественным руководителем ЦЭВ «Радуга» Александрой Хорошевской, вспоминали библейское «Нет пророков в своем Отечестве». Ведь сразу по возвращении в Махачкалу, где уже начали подготовку к фестивалю «Каспий – берега дружбы», обладатели Гран-при Парижского фестиваля вновь убедились, что уникальное искусство и таланты, находящиеся рядом, востребованы не всегда.
20-й округ Парижа Менилмонтан, в одноименном старинном театральном здании которого проходил фестиваль, очаровывал своим уютом, неповторимой городской обыденностью и вечерним оживлением. Хотя и в этой части столицы Франции есть масса достопримечательностей, но традиционный турист предпочитает, конечно же, центр Парижа.
Обедали мы каждый день в центре округа в кафетерии «Le Biella» на улице Прованс и, проходя мимо государственного оперного театра «Гранд-Опера», изучали афишу в затаенной надежде попасть внутрь этого здания. Переживший за свою 350-летнюю историю расцветы и упадки, менявший несколько раз свое название, этот всемирно известный театр окончательно возродился в начале прошлого века под влиянием ежегодных русских сезонов в Париже. А затея, впервые зародившаяся в год столетия начала Дягилевских сезонов в 2006 году, переросла в международную программу «Русские сезоны – Хрустальная пирамида», которая теперь собирает талантливую российскую молодежь под европейской крышей мировой культуры.
Проходя по окрестным улицам Гранд-опера Алеви, Обер, Глюк, Мейербее и бульварам Капуцинов и Осман, разглядывая вывески многочисленных ресторанов, вспоминаешь, что слово «ресторан» французского происхождения и означает оно: «привести в норму» или «придать силы». Да, плотные обеды с учетом халальных пристрастий кавказцев обеспечивали нас энергией, достаточной и для выступлений, и для путешествий по городу. Попробовать экзотические блюда жаждали далеко не все, но были и такие, кто, глядя из окна на самый знаменитый ресторан в Париже Maxim’s. сожалел, что так и не поел лягушатины. В этом ресторане, внесенном в список исторических памятников Парижа, тоже есть свой музей, здесь обедали Марсель Пруст, Эдит Пиаф, Марлен Дитрих, олигархи и эмиры, и все тот же актер Саша Гитри – автор пьесы «Наполеон».
Во Франции, кстати, наш любимый слоеный торт называется не «Наполеон», а millefeuille – тысячи слоев.
Отель с лирическим названием «Campanile» («Колокольня»), в который мы возвращались лишь на ночь, находился на окраине Парижа. Окруженный зеленью, пропитанный каким-то нашим сельским воздухом, он располагал к полному расслаблению после напряженного дня. Оборудованные по последнему слову техники комнаты в современном стиле с бесплатным высококачественным Wi-Fi вызывали в нас и чувства естественного сожаления, что попользоваться всем этим в полную силу нам никак не удавалось. Ранний завтрак в ресторане – и опять в путь по увлекательным местам Парижа, символом которого стала ажурная металлическая башня, построенная по проекту инженера Эйфеля.
Высказывание Ги де Мопассана об Эйфелевой башне теперь уже с полной ответственностью относят к 210-метровому Монпарнасу, занимающему второе место в списке уродливых зданий мира. «Самый красивый вид на Париж открывается с вершины того небоскреба, поскольку тогда он сам не будет в поле зрения», – говорил писатель.
Смотровая площадка на крыше этого здания открывает обзор на 360 градусов.
– Когда Богу на небе скучно, он открывает окно и смотрит на парижские бульвары, – писал Генрих Гейне.
OREVUAR, МОН ПАРИ!
Французы считаются одной из самых приветливых наций Европы, и где бы мы ни были: на улицах, в музеях, в кафе, в билетных кассах, в магазинах, это, безусловно, подтверждалось. Вставляя несколько известных французских слов то в русский текст, то в английский, мы легко настраивались на общую эмоциональную волну коммуникабельности, ни в коем случае не забывая все же жестом или мимикой поблагодарить за помощь.
– Язык нужен не только для формулирования своих мыслей и эмоций, но и первично для общения, – как же был прав лауреат Нобелевской премии в области литературы Анатоль Франс, жертвовавший деньги в пользу голодающих в России. – Путешествия учат больше, чем что бы то ни было. Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома.
Когда рядом приятные люди, путешествие превращается, как сказал Эрнест Хэмингуэй, в «Праздник, который всегда с тобой».
Уличный музыкант напротив Гранд-опера играет на фортепиано сонаты Камиля Сен-Санса и ноктюрны Клода Дебюсси́. А перед Пале-Рояль расположился целый камерный оркестр. Набережная Помпиду и сад Тюильри, площадь Трокадеро и Елисейские поля тоже шлют музыкальные импульсы:
Оревуар Париж! Мы не увидимся, наверно. Хотя Земля мала, и как нам знать… Оревуар!
