Елена Зеленина, журналист; 60-70-е гг.
В четырехэтажном «портовском» доме на кухне стояла печка, которую мама топила дровами, на каждом этаже по три квартиры и одна общая ванна на этаж. Жили тут работники Махачкалинского порта, в том числе и главный инженер Осман Юсупович Омаров, выпускник знаменитой Ленинградской «корабелки». Его жена София Султановна – врач.
Омаровы – были наши соседи и лучшие друзья на всю оставшуюся жизнь.
Они первыми купили телевизор, и мы с Калиматкой по вечерам слушали дагестанские былины в исполнении Булача Гаджиева. Мне было тогда пять лет, младшей дочке Омаровых Калимат – шесть.
Мои родители приехали сюда в 1954-м. Папа Леонид Петрович Зеленин только что выпустился из Высшей партийной школы в Киеве и получил направление в «Дагестанскую правду».
Мы сразу влюбились в море – левая часть пляжа была огорожена и называлась «Детский пляж». Каждую весну сюда привозили откуда-то свежий золотистый песок.
С пляжа возвращались по Буйнакского, свернув сначала в рыбный магазин. До начала 60-х в магазине стоял огромный аквариум, а в нем плавали полусонные усатые сомы.
Буйнакского – наш Бродвей. Все атрибуты Бродвея, представить который тогда можно было лишь по романам Драйзера, были в наличии.
Театры: Русский драматический, Театр Кукол. кинотеатр «Темп» (сейчас «Дружба») с летней площадкой. Рядом в Городском саду – летняя эстрада, где пели все тогдашние знаменитости. Мы с мамой слушали там Эдиту Пьеху.
Здесь же скромные заведения советского общепита, ближе к вокзалу – кафе «Мороженое» с летней верандой. И раздолье для шопинга. «Детский мир» (на углу, у поворота к пляжу); «Ткани» (из купленных тут штапеля и крепдешина мама шила себе и мне платья на каждый день и на выход); «Фиалка» (если привозили рижскую парфюмерию, выстраивалась очередь); «Букинистическая книга» с узкой вертикальной витриной, где каждую неделю выставлялись новые поступления.
Маленькая конурка букиниста даже снится мне иногда. Там были куплены «Золотая цепь» и «Бегущая по волнам» Александра Грина.
Париться ходили в «портовскую» баню за железнодорожными путями. Где-то рядом с баней, в закутке, был «портовской» же продуктовый магазин. Под ним на сыром зимнем ветру мы с мамой как-то простояли целый день в очереди за крупой.
Родители ходили в Русский театр имени М. Горького. На премьерах был аншлаг. Начальство присутствовало обязательно: партийные функционеры, руководители ведомств и предприятий с нарядными женами кивали друг другу, прогуливаясь в антракте.
Театром руководил народный артист ДАССР Исай Сапожников. Мастер, воспитанный на традициях МХАТа, ученик Е. Вахтангова и В. Мейерхольда. Его Маргарита, супруга и муза – народная артистка ДАССР Раиса Кулик-Терновская.
Супруги организовали театральную студию, в которую принимали всех желающих. И каждый студиец мог подышать волшебным воздухом закулисья, поучаствовать в читке пьесы, попробовать себя в мизансценах и даже сыграть в студийном спектакле.
В Городском саду можно было встретить молодого Расула Гамзатова. Первые его стихи и поэмы в русских переводах стали появляться в «Дагестанской правде». А в ежемесячной «Литературной странице» печатались отрывки из повестей, маленькие рассказы и стихи всех тех, кого мы сегодня называем классиками дагестанской литературы.
В городе газету называли «Дагестанкой», чтобы отличать от центральной «Правды». Фельетоны в «Дагестанке» писал отставной офицер спецслужб и член Союза писателей Виталий Горбач. Он же – автор (наверное, первых в истории литературного Дагестана) детективных и «шпионских» романов. Загадочная личность, бывший контрразведчик и первоклассный рассказчик. Только когда на экраны вышел приключенческий сериал «Операция «Трест» об операции ОГПУ против Бориса Савенкова и британского разведчика Сиднея Рейли, Виталий Федорович рассказал, что на одном из этапов, еще совсем юнцом, участвовал в ней.
Еще один любимый читателями тех лет газетный жанр – художественный очерк. Вацлав Михальский (будущий лауреат Госпремии России) написал для «Дагестанки» цикл очерков о людях «ЧиркейГЭСстроя».
У партийной газеты появилось «человеческое» лицо.
Ура! Мы едем в новую квартиру на Гаджиева, 3. Это Дом писателей из желтого дербентского камня. Наш новый дом полон знаменитостей и живых классиков дагестанской литературы.
Первой на нашем пороге появилась тетя Хажар (жена писателя и переводчика Аткая Аджаматова), протягивая на блюде свежеиспеченные чуду. Сам Аткай неизменный партнер моего отца по шахматным баталиям. За шахматами обсуждаются литературные новинки, опубликованные в «Новом мире» и «Дружбе народов»
Над нами поселился писатель и ученый Абачара Гусейнаев с большой семьей. Его дочери – мне ровесницы и подружки.
В первое же лето после новоселья поэт Мирза Магомедов посадил под своим окном первого этажа виноградную лозу. И она росла и плодоносила после его трагического ухода из жизни еще лет сорок, поднявшись на пятый этаж – до самого балкона Гусейнаевых.
Помню очень древнего старика с белой бородой – это дедушка Казияу Али. Народный поэт Дагестана, бывший красный партизан. Выходя во двор, он одаривал каждого из детей то конфетой, то яблоком и что-то ласково говорил на кумыкском языке.
С нашего балкона на четвертом этаже я наблюдаю, как поэт Юсуп Хаппалаев двумя этажами ниже играет с кем-нибудь из друзей в шеш-беш. Еще дядя Юсуп рано утром уходил с удочкой на рыбалку, а потом на его балконе вывешивались сушиться «тарашка» и бычки. Его жена – добрейшая Шамсият Абдурахмановна преподавала у нас в школе физику.
На третьем этаже – квартира Фазу Алиевой. Как же вкусны были медовая халва и урбеч, приготовленные руками ее старенькой мамы! Во время Уразы-байрама бабушка Апи славила Бога и одаривала гостинцами всех соседей.
Советские праздники часто отмечали у нас. Приходили Омаровы, Фазу Алиева и Муса Магомедов, Ахмедхан Абу-Бакар с женой Фатимой, Виталий Горбач и Хизгил Авшалумов с женами.
Было интересно и весело. Фазу Гамзатовна произносила тосты как маленькие романы. Большинство из них вскоре появились в стихотворном сборнике «Аварские тосты».
Виталий Горбач рассказывал неизвестные подробности о гибели комдива Котовского. Хизгил Давидович смешил байками о Шими Дербенди. А Абу-Бакар делился эпизодами со съемочной площадки фильма «Адам и Хева».
Из Кисловодска приезжала Мариам Ибрагимова. Врач, написавшая исторический роман «Имам Шамиль», документальной основе которого могли бы позавидовать многие тогдашние историки. Но роман, оказалось, навечно был приговорен лежать «под сукном». Друзья читали его в рукописи.
А вот и первый и единственный личный автомобиль, белая «Волга». Ее купила народная артистка СССР Барият Мурадова. Для машины был сооружен гараж, на крышу которого мы вскарабкивались по горбатой кладке старого забора Лорийских казарм. Считалось особой доблестью прыгнуть с этого гаража на широкую железную крышу пожарного водоема. Высота была изрядная, под два метра. Кто боялся прыгать – того не принимали играть в «казаки-разбойники».
На месте нынешнего парка (между площадью и вторым рынком) стояла воинская часть, размещавшаяся в тех самых, еще дореволюционных Лорийских казармах. Перед отбоем солдаты маршировали на плацу и громко пели: «Не плА-А-Ачь, девчо-0-0-нка!»
В комнате старшего брата Ильи яблоку негде упасть. По вечерам здесь собирается «продвинутая» университетская молодежь – и зеленые юнцы, и парни постарше. Их модные подружки с иняза в коротеньких юбчонках, на тонких каблучках, глазки со «стрелками» из-под густых челок.
Мама жарит картошку на всех. На письменном столе пробки из-под геджухского вина.
Стихотворение Иосифа Бродского «Пилигримы» Илья напел под гитару на рубеже 70-х. И еще поэму Вознесенского «Ave Оza».
Бродский – запрещенный автор. Но ведь никто не выдал! Хотя одна половина веселой и находчивой Махачкалы конца 60-х – начала 70-х годов побывала у нас, а вторая – слушала магнитофонную запись, что передавалась из рук в руки.
Сценарии выступлений самой первой команды КВН ДГУ сочинялись тут же. Все интермедии, вопросы-ответы на разминках, домашние задания придумывались, обсуждались с криками, спорами и дружным хохотом.
Вот друг неразлучный – капитан команды Виктор Швачко, обаятельный, чуть застенчивый эрудит. Шурик из «Кавказской пленницы» – его копия.
Каким же удовольствием было их всех передразнивать! В отместку Борька Костров – по прозвищу Босс однажды посадил меня на шкаф. Валерий Махарадзе – по возрасту самый старший в команде. Он говорит хрипловатым басом, а на свадьбе Ильи с Людой Спицыной так грянул Высоцкого «Парус! Порвали парус!», что дрогнули даже мощные стены Дома писателей.
Вот еще имена из этой славной компании: Джабраил Омаров (Жорик), Александр Мелентьев, Александр Александровский, Лев Овдин, Юрий Бычихин, Надежда Абрамова, Эльвина Рысина (Ляля), Евгений Колобов, Евгений Джетере. Многих уж нет, иные странствуют далече…
Редакция просит тех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились семейные фотоархивы, звонить по номеру: 8-988-291-59-82 или писать на электронную почту: pressa2mi@mail.ru или mk.ksana@mail.ru.