МАГОМЕД-РАСУЛ: «К НРАВСТВЕННОСТИ ЛЮДЕЙ НАДО ПРИНУЖДАТЬ»
В январе 2016 года исполнилось 80 лет народному писателю Дагестана Магомед-Расулу (Расулову).
Блестящий прозаик, литературовед, драматург, автор около 50 произведений, Магомед-Расул находится в прекрасной форме, он полон замыслов и планов, окружен родными и друзьями, у него хорошее настроение, доброжелательное отношение к людям и мудрое восприятие мира.
Досье «МИ». Родился в селении Кубачи Дахадаевского района Республики Дагестан. Окончил Дагестанский педагогический институт им. Стальского (ДГУ), Высшие литературные курсы Литературного института имени А.М. Горького в Москве.
Работал учителем в Кубачи, был редактором районной газеты «Ленинское знамя», главным редактором детского журнала «Соколенок», директором Дагкнигоиздата.
Член Союза писателей с 1964 года, кандидат филологических наук. Советник ректора ДГУ, член правительственных комиссий по помилованию и увековечению памятников культуры. Лауреат республиканской премии им. С. Стальского.
Я ТЕРЯЮСЬ, КОГДА МЕНЯ ХВАЛЯТ
– Магомед-Расул Расулович, в дни Вашего юбилея Вы на несколько дней уехали их города – что это: нелюбовь к дням рождения или нежелание шумихи вокруг своего имени?
– Я люблю поздравлять друзей с днем рождения, говорить тосты, дарить подарки. Что касается собственного, то просто не придаю этому дню большого значения. Когда собираются дома гости, хвалят, все в принципе говорят одно и то же, только разными словами. А я сижу и думаю: зачем все это? Я теряюсь, когда меня хвалят…
В дни моих прежних юбилеев я тоже уезжал к друзьям в Ташкент или Москву. Помню, на 60-летие отправился в Ташкент в гости к двоюродному брату. Собрались в доме друзья – кубачинские мастера, сидим, общаемся. Вдруг звонит из Махачкалы мой младший брат, спрашивает, как мы мой юбилей отмечаем? А они-то ничего не знают… Ну, пришлось отметить, до утра праздновали.
Запретить праздновать юбилей я не могу, это не рисовка, просто как-то неловко.
– Вы родились в знаменитом ауле златокузнецов Кубачи, почему сами не стали одним из мастеров, а выбрали профессию литератора?
– Жизнь так сложилась, что многие выходцы из этого села выбрали другие профессии, я знаю, что только в Махачкале работают около 20 стоматологов-кубачинцев. Есть известные врачи, ученые, педагоги. Что касается меня, то я родился в районном центре Дахадаевского района – селении Уркарах, хотя во всех документах записано Кубачи.
Отец работал в системе народного образования в Уркарахе, я рос среди уркарахских детей, которых не учили профессии златокузнеца.
Отца в 1937 году репрессировали, он погиб.
Признаюсь, что во время своих приездов в Кубачи пытался там что-то сделать своими руками, но для этого нужно такое терпение и упорство…
Понял, что это не мое. Сегодня даже гвоздь забить не могу.
ЧИННО И БЛАГОРОДНО
– Свою литературную деятельность Вы начинали со стихов. Как пришли к осознанию своего призвания?
– Стихи начал писать, когда влюбился в девушку, которая стала моей женой и с которой мы живем чинно и благородно уже 58 лет.
Будучи школьником, зачитывался стихами Пушкина, Есенина, но сам писать не пробовал.
Я рано пошел в школу, в 15 лет окончил 10 классов, в 20 – институт. Работал в школе в Кубачи, сначала учителем, потом директором. Патимат тогда училась в 10-м классе, я преподавал ей русский язык и литературу.
Помню, на госэкзаменах поставил ей «4» по диктанту из-за двух запятых. Она, конечно, обиделась, но потом простила. Когда окончила школу, мы поженились.
Кстати, стихов, посвященных ей, она не видела. Черновики рукописей я не храню, так что их больше нет.
А дальше дело было так. В школе, где я работал, внезапно умерла учительница. На похоронах в Уркарахе, где я выступил с речью, ко мне подошел редактор районной газеты «Ленинское знамя» и предложил работу в газете. Я не планировал стать писателем, но как-то стихийно меня потянуло к рассказам. Вскоре меня пригласили на совещание молодых писателей в Махачкалу.
У меня к этому времени вышел сборник рассказов и повесть «Чанкур» на даргинском языке. На совещании на меня обратил внимание Расул Гамзатов. Он был человеком проницательным и в простом разговоре мог определить, кто на что способен. Мне он предложил должность редактора художественной литературы в Дагкнигоиздате.
Так с его подачи я в 1961 году переехал в Махачкалу. Потом, когда был уже директором издательства, отправился в Москву, на Высшие литературные курсы.
ЛЕВ КАССИЛЬ НЕ ОБИДЕЛСЯ
– Что запомнилось больше всего из периода московской жизни?
– В Москве на Высших литературных курсах я провел два года. Нам преподавали известные писатели, особенно мне запомнился Лев Кассиль. Он прочитал мою повесть «Раненая ласточка» на русском языке, уже не помню, в чьем переводе. Улыбнулся, сказал, что напишет предисловие. Так, с его предисловием вышла эта книга в Москве. Год он преподавал у нас.
Как-то мы с ним сидели в ресторане в Центральном Доме литераторов, беседовали о жизни, о литературе. Тут я ему говорю: «Прошу извинить меня, Вы – прекрасный детский писатель, разбираетесь прекрасно в мировой литературе, но на семинарских занятиях ничего нового мы не узнаем. Мы все взрослые люди. Может, Вы свое место другому уступите?»
Он внимательно посмотрел на меня и сказал: «Я люблю прямоту, надо подумать. А кого бы ты посоветовал на мое место?» Я назвал Сергея Антонова, это хороший прозаик, тонкий человек. Лев Кассиль сказал, что это хорошая идея, и вскоре подал заявление об уходе.
Вот какие были люди, какие были отношения! Я вообще по натуре тактичный человек, не понимаю, как тогда набрался нахальства. Но на самом деле: на семинарах мы разбирали произведения сами, а после этого ему нечего было нам сказать.
УБЕЖДЕННЫЙ КОММУНИСТ
– Некоторое время Вы работали в Обкоме компартии Дагестана. Как вспоминаете этот период жизни, было ли это велением души или просто так нужно было?
– Я проработал тогда уже 5-6 лет директором издательства, когда меня пригласили на работу в Обком партии заведующим сектором печати.
Я отвечал за все печатные издания в республике, за все книги, которые издавались у нас и поступали извне. Со мной дружили и министры, и все остальные, поскольку книги тогда были дефицитом, а многие стремились их купить. Не то что сейчас…
– Были Вы убежденным коммунистом в те годы?
– Я и сейчас убежденный коммунист и храню свой партийный билет.
Коммунистическая идеология идеальная, а ее исполнители не всегда были на высоте. Безусловно, были перекосы в том плане, что не признавалась религия. Но во всем остальном: какой порядок был, какая дисциплина, какое уважение к людям.
В основе коммунистической идеологии были общечеловеческие ценности, взятые из Библии и Корана. Поэтому огульно охаивать то, что было, просто глупо. Нужно сочетать, брать все хорошее из прошлого и настоящего, нам не нужны перекосы и крайности. Что касается меня, я признаю коммунистическую мораль, но самым святым для меня является религия.
– А взносы партийные платите?
– Платил бы хотя бы за то, что годы тогда были хорошие. Но никто не берет. Потом я считаю, что человек в течение жизни должен развиваться, меняться, нельзя закостенеть в чем-то одном и не реагировать на изменение ситуации.
ЦЕНЗУРА НУЖНА ОБЯЗАТЕЛЬНО
– Вы 22 года проработали директором Дагкнигоиздата, было ли тогда в системе издательства полезное, что можно перенять и сегодня?
– Даже в годы войны в нашем издательстве выходило до 300 экземпляров книг в год, как на национальных языках, так и на русском. Раньше издаваться легче было, не было очередей, поскольку и пишущих было поменьше.
Требовательность между тем к качеству произведений была гораздо выше.
Каждая рукопись обсуждалась на редколлегии, складывалось общее мнение, высказывались замечания автору, рукопись частенько возвращалась на доработку.
Художественный уровень тогдашних книг был гораздо выше, чем сейчас. Во время моей работы издавалось 100-120 названий, последние годы – 70-80, а в этом году только 35.
На мой взгляд, нужно сохранить прежнюю организацию работы редакторов и масштабное обсуждение рукописей. С другой стороны, если из запланированных 12 выходит 2-3, какой смысл обсуждать?
– А нужна ли сегодня цензура для средств массовой информации и издательств?
– И тогда, и сейчас я считал и считаю, цензура обязательно нужна. Не должны выходить в свет книги, пропагандирующие насилие, вседозволенность, распущенность. Не должны на государственных каналах появляться передачи, в которых деградирующие элементы занимаются своими бесконечными безнравственными разборками. Воспитательную роль средств массовой информации, книг никто не отменял. Чему хорошему могут научить такие передачи и книги?
Свобода слова не означает, что можно писать и говорить, что угодно. Нет, должны существовать рамки приличия, за которые выходить не стоит. То, что не укладывается в нормы морали, не должно публиковаться. Считаю, что к нравственности людей надо принуждать.
Свобода слова в правильном понимании в России была всегда. Какие только проблемы не поднимались в произведениях Льва Толстого, Федора Достоевского и других русских писателей!
А что сегодня? В плане материальном мы стали жить лучше, но в нравственном, морально-этическом все гораздо хуже. Возьмите хотя бы эти пресловутые ночные клубы, куда ходят девочки-подростки, где они развращаются, где эта якобы яркая жизнь заменяет истинные ценности. Да закрыть надо все эти клубы!
В том, что происходит сегодня, виноваты не сами дети, а в большей степени их родители. Сегодня они не воспитывают детей, а только финансируют.
В детских садах, школах детей тоже не воспитывают, а в университете это делать уже поздно. Так происходит деградация личности. Не атомная бомба сегодня страшна, а потеря моральных устоев, на которых зижделось наше общество.
Наши предки жили чище, честнее, мудрее и воспитывали детей не нудными нотациями и поучениями, а собственным примером.
ВПЕРЕД, В ПРОШЛОЕ!
– На Ваш взгляд, можно ли сегодня оторвать молодежь от повального увлечения разного рода гаджетами и усадить за книгу?
– В наше время это нереально, хотя бы потому, что почти 90% людей книг не читают. Если и читают, то только легковесные произведения, типа детективов Дарьи Донцовой.
Литература может повлиять на человека, если он с детства увлечен чтением, знает классику, мировую литературу, если литература для него является авторитетом. Сегодня многие, благодаря современным технологиям, знают обо всем понемногу и ни о чем не знают глубоко.
Честно говоря, выхода из создавшегося положения я не вижу. Возможно, если эта проблема будет решаться на государственном уровне, что-то получится.
– А что Вы думаете о воспитании патриотизма в современных реалиях?
– С этим процессом тоже большие сложности. Если в годы войны люди в едином порыве шли защищать Родину, то сегодня, если, не дай Бог, что случится, подобного единения уже не будет. Никакого патриотизма нет, это все пустые слова. Этого понятия нет в нашем сознании, в сердце.
Меня больше всего расстраивает отсутствие морально-этических критериев, на которых зиждется общество: уважение людей друг друга, младшим старшего, старшим младшего – это все потеряно сегодня.
Катастрофа происходит на наших глазах. Я счастлив, что родился еще в советские времена, и не завидую внукам и правнучке, которая недавно родилась. Слава Богу, что удалось детей и внуков воспитать порядочными людьми. Это самое большое мое достижение (правда, в основном заслуга жены).
Повторяю, проблема должна решаться на государственном уровне, опираясь на наше прошлое, где было много хорошего, на наши обычаи и традиции. Вперед в прошлое во имя будущего! А задача литературы во все времена одна – пробудить в человеке порядочность.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПРЕМИЯ
– В свое время много шума наделала история, когда Вы отказались от Государственной премии. Расскажите, как все было на самом деле.
– В 80-годы, кроме премии союзной, присуждаемой писателям, существовала Государственная премия для представителей автономных республик. Ежегодно выдвигалось по 5-6 кандидатур, по конкурсу отбирался один человек. Два раза выдвигался один известный человек, который ни разу не прошел. В 1986 году меня на эту премию выдвинул Союз писателей страны, наш дагестанский Союз поддержал.
Я отдыхал тогда в доме творчества в Переделкино. В это время в Москве, в издательстве «Современник», вышла моя очередная книга. Директором издательства был Геннадий Гусев, с которым мы были хорошо знакомы. Он же (Гусев), будучи помощником председателя Совмина СССР Виталия Воротникова, приехал ко мне в Переделкино и сообщил, что из 5 кандидатур на премию остался я один и что ждут возвращения из-за границы Воротникова, который должен был подписать указ о моем награждении. Мы дружески пообщались с Гусевым, а на следующий день я вернулся в Махачкалу.
Вы не представляете, какие мрачные лица были у наших писателей, даже у моих друзей из-за того, что премия досталась мне. Они считали, видимо, что мне помогли московские высокопоставленные друзья.
Я подумал: зачем я буду всех настраивать против себя? Что дает мне эта премия? Я написал официальный отказ. Расул (Гамзатов) был за границей. Когда приехал, ему звонит Сергей Михалков (председатель Союза писателей СССР), что это типа безобразие, его (меня) надо исключить из Союза писателей, это не моя награда, а всего Дагестана.
Расул собрал правление, где крепко меня отчитал, но моя совесть была спокойна. Роман «Отец пророка» я впервые написал на русском языке, возможно, он действительно не был достоин премии.
ЛЮДИ И СУДЬБЫ
– Чем дальше со дня смерти выдающегося поэта современности Расула Гамзатова, тем большей становится потребность узнать о нем подробности, нам неизвестные. Каким он был по отношению к Вам?
– Это был невероятно интересный человек. Последние годы своей жизни он каждое утро, без пяти минут девять, звонил мне на работу: «Доброе утро, друг мой! Что нового? Как твое самочувствие?» Я говорю ему спасибо, рассказываю, что и как. Говорю ему, что сам мог бы звонить ему, поскольку встаю рано, но боюсь ему помешать. На что он отвечает: «Ничего, успокойся. Если старший думает о тебе, значит, ты не напрасно живешь».
Или вот такой эпизод. Он мне говорит: «Магомед-Расул, я говорю Патимат (супруга Р. Гамзатова), чего не даешь мне завтракать? А она отвечает: а ты звонил уже Магомед-Расулу?» Настолько это был близкий мне человек.
Если в жизни кто-то дал мне для ума и сердца, то это только он…
Прямо в лицо говорил то, что думает, с ним невозможно было лицемерить или утаивать какие-то свои мысли. Конечно, бывало, что и ссорился с кем-то, но если человек просто извинится, сразу забывал все обиды. Отходчивый был, незлопамятный.
– Среди дагестанских писателей был еще один близкий вам человек, Ахмедхан Абу-Бакар. А как с ним складывались отношения?
– Это мой двоюродный брат, один из самых веселых на свете людей. Компанейский, остроумный – со всеми был в дружеских отношениях. Не секрет, что только с Расулом у него были напряженные отношения, я сам три раза их мирил. Расул называл меня «верховным судьей».
Ахмедхан был очень обаятельным человеком, откликался на любую просьбу, на любую беду. Был такой случай в его жизни. Когда он жил еще в Уркарахе, работал воспитателем в детском доме. Как-то зимой, когда стояли трескучие морозы, а на крыше сакли выли голодные волки, в дом кто-то постучал. Мать его открыла дверь и увидела на пороге замерзшего путника.
В дом его пустила, но сказала, что покормить не может, поскольку ничего нет из еды. Сонный Ахмедхан услышал это и сказал матери, чтобы отдала гостю кусочек хлеба, оставленный ему на утро. Вот таким он был с молодых лет.
Таланта он бы невероятного, 12 фильмов снято по его произведениям! Он писал легко, играючи. Если я по сто раз переписываю свои рукописи, то он второй раз уже ничего не трогал, сразу все получалось. Никто не может про него плохого сказать, хотя человек он был вспыльчивый, но всегда умел шуткой разрядить ситуацию.
МОЯ МЕЧТА
– Вы пишете свои произведения на даргинском языке и на русском, а на каком писать легче?
– Я могу сказать, что на даргинском, наверно, легче. Когда пишу на русском, проскальзывает стилистика даргинского языка. Даргинский язык, конечно, не бедный, но русский настолько богат, что просто диву даешься. Сейчас я в пятый раз перечитываю роман Толстого «Анна Каренина», а как будто в первый раз. Читаю обычно с карандашом на полях: какое неожиданное слово или стилистический прием, или психология. Мне это интересно. «Войну и мир» четыре раза читал…
Сегодня у меня есть мечта: вскоре завершу повесть, над которой работаю, – «Аллах все видит» – спокойно сяду и еще раз пройдусь с карандашом по полям страниц романа «Война и мир». Вот это для души…
Наталья Бученко
