ДАГЫСТАНЛЫ – ЗНАЧИТ, ДАГЕСТАНЕЦ
Писатель, танцор, музыкант, основатель собственного центра альтернативной медицины в Стамбуле – регалий у Шуайпа Дагыстанлы множество. Сегодня он живет в Турции, знаком практически со всем турецким бомондом, но своими дагестанскими корнями и горским духом гордится всегда. О том, каково это – жить на чужбине, начинать все с нуля и быть преданным горам, – Шуайп Дагыстанлы в интервью «МИ».
ТРАНЗИТНЫЙ ПАССАЖИР
– Шуайп, вы побывали в разных странах мира. Америка, Китай, Европа… Почему выбор пал именно на Турцию? И что послужило причиной вашего переезда?
– После развала Советского Союза я был молодым парнем и не видел здесь никакой для себя перспективы – была абсолютная темнота. Я тогда решил, что здесь начинать с нуля ничего не стоит, неизвестно, что будет завтра. Подумал: «Давай-ка я соберу два чемодана и найду свое счастье в другом месте». Написав письмо родителям, поехал в Москву, для того чтобы оттуда попасть в Канаду. Но что самое интересное – я туда не попал. Потом объездил весь мир, но там так и не побывал. Тогда мне просто отказали в визе. Решил транзитом поехать в Турцию. Вот так уже 25 лет живу там в таком транзитном настроении.
– Для человека, который приехал с двумя чемоданами в чужую страну, за 25 лет вам удалось многого достичь…
– Годы впустую не прошли. Я написал три книги. Последняя – «Дыхание жизни» – автобиографический роман на турецком (мне легче писать и читать на латинском, чем на кириллице, потому что уже отвык от русской речи). Отзывов приходит множество – со слезами, с радостью. Прочитав эту книгу, каждый находит в ней себя, потому что у каждого есть своя история, чем-то схожая с моей. В этом романе есть все то, с чем мне пришлось столкнуться в жизни. Я думаю, что в ближайшее время с этой книгой познакомится и российский читатель. В конце октября планирую поехать в Нью-Йорк, чтобы перевести книгу на английский язык. В Турции готовится к выходу уже второе издание.
НАЧАТЬ С НУЛЯ
– Возвращаясь к началу вашей жизни в Турции. Вам ведь было всего 22 года. Без знания языка, без поддержки в чужой стране. Как справились со всем этим?
– Да, можно было сломаться, и сделать это было очень легко, если бы в нас, дагестанцах, не была генетически вложена «сила предков» – я это так называю. Я всегда горжусь своей матерью. Я родом из Хиндаха, мать родилась в селе Кахиб, а ее предки из Хунзаха – столицы Аварского ханства. Что я хочу этим сказать? Если в человека вложена какая-то сила, он может ее использовать, когда нуждается во втором дыхании. Именно она помогает перебороть все тяготы, выпавшие на нашу долю. Я был в этой стране совершенно один. Не знал ни турецкого, ни английского. Единственное, что я сделал, когда пересек границу на автобусе, – увидел маленькую речку, где вода была очень холодной, и вымыл лицо. Тогда мне хотелось таким образом смыть с себя все и начать жить с чистого листа. Единственное, что я тогда смог снять с себя – это ту рамку и режим, который в меня вложила советская система. В Союзе хотели, чтобы все люди были похожи друг на друга, были в одной рамке. Человек должен создавать свою рамку, а не подстраиваться под режим. Начинать с нуля было трудно. На границе у меня забрали все деньги, на грузинской границе мне сказали, что там эти деньги не нужны. Свои первые три дня в этой стране я начал с голода. Но я всегда благодарю Бога за то, что Он давал мне такие уроки, чтобы меня воспитать, чтобы я сам стал из стали. Железо может ржаветь, но когда человек проходит через какие-то испытания в жизни, он становится сильным.
– Значит, адаптация к новым условиям проходила тяжело? Хотя, казалось бы, похожая ментальность…
– В плане религии – ментальность одна. Но мы были по-другому воспитаны. В Советском Союзе воспитание было другое. Когда человек падает – ему протягивали руку, чтобы поднять. Была какая-то солидарность, в нас воспитывали чувство справедливости. В новой стране все было иначе. Я с детства жил вдалеке от родителей – воспитывался в интернате, поэтому знаю, что такое одиночество и выживание. За это Бог наградил меня хорошими друзьями, я добился многого, чего даже сами турки не могут сделать в своей стране. Мой центр альтернативной медицины имеет большую популярность в Стамбуле, я написал книги, создаю картины из кристаллов Сваровски – в основном это мотивы османской культуры. То есть я себя в полной мере реализовал и не боюсь делать что-то новое.
САМОЕ ЦЕННОЕ – КУСОК ЗЕМЛИ С РОДИНЫ
– Что можете сказать об отношении турок к дагестанцам?
– Как и всех выходцев с Кавказа, они называют нас черкесами, потому что у нас практически одна еда, одни танцы, один ритм. Может быть, нас разделяет религиозная принадлежность – есть христиане, есть мусульмане, иудеи, антагонисты, но нас всех объединяет кавказская культура. Где бы ни были, свою генетическую принадлежность к Кавказу они сохраняют и очень этим гордятся.
– Насколько я знаю, черкесская диаспора самая большая в Турции?
– Да, и нас ведь очень много и в Сирии, Иордании, Израиле, США. Я побывал 10 лет тому назад в Нью-Джерси и встретился там с нашими соотечественниками. Они очень радушно меня встретили. Помню, в Нью-Йорке я был приглашен в гости к одной черкесской семье, которая жила на 85-м этаже. И что удивительно, у них в квартире было столько кавказских аксессуаров! Черкески, ножи… и смотрелось очень органично. На чужбине очень хочется все это видеть, ощущать себя частью этого.
– Значит, помнят и ценят свои корни?
– Конечно! У меня в Стамбуле в клинике всегда стоит кувшин с землей. Меня часто спрашивают: «Что это?» Я отвечаю: «Кусок земли с моей родины! Это самое ценное, что у меня есть». Все остальное ведь можно купить за деньги. Когда ты стоишь на горе, ты не знаешь величины этой горы, а когда отделяешься от нее, видишь, насколько она велика и дорога для тебя. За эти 25 лет, что я живу вдали от Дагестана, я стараюсь хотя бы раз в год сюда приехать. На этот раз я уезжаю отсюда с горестью и болью.
– Почему?
– Мне, наверное, еще долгое время будут сниться грустные глаза родителей, чьих детей жестоко убили, они были из моего аула (братья Гасангусейновы, которые были приняты за боевиков и убиты летом 2016 года в Шамильском районе. – Прим. «МИ»). Я хочу верить, что в этой стране есть правосудие, и найдут людей, которые совершили эту жестокость. Это выстрел в сердце не только молодым людям. Это выстрел в сердце народа, в глубину нищего народа. Они не живут, они выживают. Они не знают, что такое жизнь. Я до 9 лет там рос, я знаю, что такое чабанство. Я знаю эту сложную жизнь и уезжаю отсюда с болью. Не знаю, как от нее избавлюсь. Хочу верить, что тех, кто это сделал, найдут и накажут по закону. Я хочу в это верить.
– Вы недавно были на Фестивале кавказского танца в Ялове, где, как известно, проживает большая дагестанская диаспора. Помнят ли они о своей исторической родине или считают себя турками?
– Дагестанцы в основном живут там и еще в Гюнекейе. Это уже пятое или шестое поколение дагестанцев, тех, чьи предки переселились сюда еще во время Кавказской войны. Когда я приехал в Ялову 25 лет назад, в некоторых селах еще можно было найти людей, говорящих на аварском, а сейчас их практически не осталось. Современные дагестанцы просто знают, что их деды и прадеды были из Дагестана. Да, там ведутся работы по сохранению этнической принадлежности – преподается лезгинка, например. Но, к сожалению, язык пропадает. Но другие этносы – абхазы, адыги, кабардинцы – они в сельских районах или в Стамбуле ведут более активную работу по сохранению своей национальной идентичности, у них есть эта возможность. Но мне почему-то кажется, что дагестанцы консервативны, закрыты. Они не продвигают свою культуру на чужбине, хотя она очень богата. Перед тем как приехать сюда, я виделся со своей хорошей подругой, которая тоже является этнической дагестанкой. Она с такой радостью и гордостью повторяла: «Я аварка! Унцукуль! Я не чувствую себя турчанкой!» Она никогда не была в Дагестане, но характер, наверное, передается генетически.
ВЫЖИТЬ И ПЕРЕЖИТЬ
– Вы – разносторонний человек. Музыка, танцы, писательская деятельность, альтернативная медицина. Так кем же вы себя считаете?
– В моей последней книге есть такие строки: «Послушайте свою внутреннюю мелодию». Вот я научился в жизни слушать свою внутреннюю мелодию. Но когда я научился ее слушать? Когда у меня была необходимость выжить и пережить. Я в 1989 году, когда служил в армии, получил травму и был парализован на 80%, пережил клиническую смерть. Я не могу передать краски, которые я видел в состоянии клинической смерти, человеческим языком объяснить это невозможно. Надо постоянно заниматься своим развитием. Я живу в светском обществе, знаком со многими знаменитостями, такими как Шон Коннери, принцессы и султаны Османской империи, естественно мы собираемся компаниями, где я иногда пою. Меня спрашивают: «Когда ты успел окончить консерваторию?» Я отвечаю, что в консерватории не учился, потому что считаю, что талант идет изнутри. В консерватории или в художественной школе тебе могут дать только направление. Все остальное должно быть в тебе самом. Я такой неординарный, это дал мне Аллах. А что теперь делать? Я не могу быть в этом скромным (улыбается).
ДРУЖБА – ПРЕВЫШЕ ВСЕГО
– Как россияне, живущие в Турции, отнеслись к конфликту между нашими странами и их последующему примирению?
– Это была большая боль для обеих сторон. Единственное, что могу сказать, что турки оказались более хладнокровными. Они могли бы сделать ответные санкции в отношении России, но не стали этого делать. За 25 лет жизни в Турции меня ни разу не остановила полиция, и в мою клинику никто не приходил с замечаниями или недовольством по поводу того, что я там работаю. Я всегда говорил, что эти два народа – это братья и так быстро порвать родственные отношения они не смогут. Время лечит все раны. Политика – это проходящее. Дружба – превыше всего.
– Как вам удалось сохранить любовь к родному Дагестану после 25 лет жизни в Турции?
– Я бы мог, конечно, оставить свою фамилию Нурмагомедов, но эта фамилия может быть и у азербайджанцев, и у татар. Но Дагестан есть Дагестан, поэтому я – Дагыстанлы, значит – дагестанец. Я этим очень горжусь, потому что представляю свой край. Цену всему этому узнаешь только тогда, когда находишься вдали.
Шуана МАГОМЕДОВА
