Первая тюрьма в Порт-Петровске появилась в 1854 году. Строилась она на горе Анжи-Арка 7 лет и на своем веку пережила немало перевоплощений: служила казармой для солдат царской армии, принимала узников как политических, так и уголовных.
Начало 1920-х годов было сложным в Дагестане: в декабре 1917-го установилась советская власть, в 1918-м – началась Гражданская война.
В мае 1919 года Дагестан оккупировали деникинцы, и первая тюрьма пополнилась сторонниками советской власти.
Томился в ней в те годы красноармеец Георгий Уцехов. Приговоренный к расстрелу, он мужественно ожидал решения своей участи.
Спас его от смерти разгром белогвардейских банд: в день назначенной казни они срочно покидали город на кораблях, прихватив с собой заключенных.
Прибыли в Красноводск, затем пешим ходом погнали арестованных в Среднюю Азию.
Но в пустыне бросили на произвол судьбы. Раненые, изможденные красноармейцы умирали среди песков от голода, холода, болезней. Многие погибли, не дойдя до ближайшего поселения. Георгию Уцехову повезло: он дошел. Вернулся в Дагестан и долгие годы охранял мир и покой граждан, будучи чекистом.
ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ
– Я очень любила своего деда по матери Георгия Макаровича Уцехова, – рассказывает его внучка Светлана Ивановна Хаустова.
– Он так и прожил всю жизнь на горке по улице Гаджиева, недалеко от тюрьмы, где когда-то провел самые страшные дни и ночи.
Помню, как меня, маленькую, водили в его дом, где дед рассказывал мне всякие забавные истории. Этот дом и сегодня стоит там, живут другие люди, к нашей семье не имеющие отношения.
Как-то прибегает домой моя старшая дочь Елена,
училась тогда в 10-м классе, такая радостная и говорит: «Мама, ты представляешь, твой дед сегодня выступал у нас в школе!» Столько восторга было…
Бабушка, Евдокия Константиновна, тоже сильно его любила. Была она родом из Ставрополья, училась в церковно-приходской школе, священник у них преподавал. Помню, такая заботливая была…
Я же родилась в Махачкале. Отец, Иван Иванович Лахин, жил когда-то в городе Ессентуки. Как попал в Дагестан, не знаю. Всю жизнь проработал грузчиком в порту.
Адрес моего детства отпечатался в памяти на всю жизнь: улица Портовая, 7. Это в маленьком переулке за филармонией. В полуподвальном помещении я прожила 7 лет, потом мы переселились в дом по улице Краснофлотской.
Рядом площадь, море – вот где раздолье детворе!
Город был маленький, на площади, где сегодня Дом правительства, находился рынок. В храме Александра Невского, пока его не снесли, располагались базарные склады.
Площадь вся была наша, детская! Мы бегали вокруг памятника Сталину (Ленина там еще не поставили) – мраморных трибун в то время не было, а сам монумент побелен чем-то светлым, может, даже известкой.
За забором была военная часть. Мы легко перескакивали через него и проникали в клуб, где крутили фильмы. Там сидели жены, дети военных, никто нас не гонял, уходили спокойно через ворота вместе со всеми.
По возрасту я – дитя войны, но вспомнить о том времени нечего. Только всплывают в голове картинки – эшелоны с ранеными на вокзале, много людей собирались у поезда, мечтали найти своего, родного.
Мостового перехода через рельсы в то время не было, мы сбегали по насыпи вниз – и вот он, вокзал. Странно, но родителей не интересовало, где дети и что делают.
Впрочем, в то время никто никого не похищал, не убивал – спокойные были годы…
ЖЕНСКАЯ ШКОЛА
Училась я тоже недалеко от дома, в школе №13. В то время она была женская, одни девчонки учились. Нельзя сказать, что мы не общались со сверстниками, нет, такой проблемы не существовало..
Ребята приходили к нам на вечера, которые всегда были тематическими, но заканчивались танцами. Да и то сказать: уже в 7-м классе я училась, когда школа стала общей, и мальчики сели рядом с нами за парты.
Помню, французский язык нам преподавал Борис Терентьевич Трофимов. Замечательный был педагог – такой строгий, требовательный.
Мне повезло с преподавателями, они, как на подбор, все были очень сильными. Я ведь окончила только среднюю школу, но знаний, которые они дали, хватило на всю жизнь.
Без телевизоров и компьютеров жили мы очень весело. Ходили в походы, на море. Летом по городу открывались пионерские лагеря – и там успевали побывать. Я вообще была такой активной пионеркой, потом комсомолкой.
В парке Ленинского комсомола, к слову, тоже рядом с нами, был такой пионерский лагерь, так я в нем была председателем дружины.
Раньше в этом парке часто устраивали ярмарки, продавали овощи, фрукты, мед, привозили их из колхозов и совхозов.
Гулянья всякие, танцы. Эта танцплощадка до сих пор цела.
Климат был мягче, чем сейчас. На ноябрьские и майские демонстрации ходили в ситцевых платьях. Девочки же одни. Родители покупали на весь класс нарядный ситец, кто-то из мамаш брал в руки иголку с ниткой и шил на весь класс платья из одного материала, только фасоны разные. Красиво так!
А на занятия, как обычно, в коричневых платьицах, в пионерских галстуках. Как же я любила свой пионерский галстук! Я носила его, когда уже не была пионеркой: так, чтоб чуть-чуть выглядывал.
Мне жалко сегодняшних детей: они со своими компьютерами погружены в виртуальную реальность, окружающего мира не замечают, их губят гаджеты.
ДАГРАДИО
А дальше в жизни произошло событие, определившее всю ее дальнейшую жизнь. Несколько слов, сказанных вовремя и к месту, проложили путь к профессии, которой она оставалась верной до самой пенсии.
Вот как это было. Уже семья, заботы о муже, Иване Николаевиче Хаустове, и крохотная дочка Елена на руках, когда пришло время подумать о работе. Что умела делать? Ничего. Думала, решала, когда услышала по радио объявление, что ему, этому радио, понадобился курьер-уборщица. Отправилась попытать счастье.
С претенденткой разговаривала Марья Петровна Калаур, была она завхозом, выпытала, что у Светы маленький ребенок, кому нужен такой работник? Обронила сухо: «Мы вам позвоним». Понятно было, что звонка Светлана не дождется.
– Я уже уходила, – говорит, – обернулась и спрашиваю: «А как поживает ваша дочка?» Вовремя вспомнила, что училась с ней в школе.
Марья Петровна живо заинтересовалась, заулыбалась и говорит: «Завтра выходи на работу!»
Два года я разносила материалы и убирала кабинеты. Была раньше такая организация, называлась ЛИТО. Все, что печаталось на русском и национальных языках, я относила туда на проверку. Без цензуры не мог выйти в эфир ни один материал. До буковки, до запятой все проверялось. ЛИТО находилось на улице Буйнакского. Вот они вычитывают наши тексты, а я сижу в коридоре, жду. Бывало, что ребенка не с кем было оставить, я с ним и бегала.
В то время радиокомитет располагался в двухэтажном здании на Котрова, 24, напротив стадиона «Динамо». Машбюро было на первом этаже, когда я там убирала, прислушивалась к разговорам сотрудниц, запоминала детали их работы. Сама пробовала работать на машинке. Главной у них была Валентина Ивановна. Иногда она говорила: «Свет, ты грамотная, садись, набери мне тут быстренько!»
Потихоньку научилась. Когда в машбюро освободилось место, я стала машинисткой. Проработала на одном месте 41 год.
В то время радиокомитет возглавлял поэт Анвар Аджиев. Главным инженером был Владимир Стребляков.
А муж у меня был замечательный мастер, мог из спичечного коробка соорудить полноценное радио. Как-то разговорились мы со Стребляковым, стала я мужа расхваливать, а он говорит: «А приведи ты его к нам!»
Привела. И проработал он радиомехаником у нас больше 30 лет.
Я наслаждалась работой, любила ее. Набирала самые трудные материалы, разбирала самые замысловатые почерки.
Бывало, что и в 6 утра приходила на работу, и если нужно, оставалась допоздна.
Работала у нас тогда Вера Ивановна Магомедбекова, редактор передач на сельскохозяйственную тему. Почерк у нее был шикарный, и сама грамотная, эрудированная, настоящий профессионал.
Терпеливая такая. Подойдет, вежливо станет рядом, старается не мешать…
Противоположность ей – Маргарита Сергеевна Завьялова – редактор промышленных передач. Эта всегда торопилась, все ей срочно нужно. И почерк жуткий у нее был. Кинет мне на стол рукопись. Торопит. Ну, я понятное дело, спешу, перерыв не перерыв, обед не обед – работаю. Знаю, что надо.
Много людей прошло через наше радио, каждый оставил здесь частичку своей души. Моя дочь Елена тоже проработала в машбюро 15 лет.
…Беспрерывный стрекот пишущих машинок, склоненные головы машинисток – обычная картина машбюро в каждой организации. Так было. Сегодня тексты набираются на бесшумных компьютерах, что ж, всему свое время. Но, как бы ни менялась эпоха, преданность профессии всегда равнозначна верности Родине, семье, друзьям.
– Мне все дорого в Дагестане, – говорит Светлана Ивановна, – здесь прошла моя жизнь. Мыслей уехать из республики не было никогда. Люблю Дагестан, его людей, по национальности никого не делю. Благодарна всем людям, встречавшимся на жизненном пути.
Наталья Бученко
