По инициативе врио Главы Дагестана Владимира Васильева в июне этого года в республике был создан Комитет по архитектуре и градостроительству, временно исполняющим обязанности председателя которого был назначен московский архитектор Незир Гусейнов. О приоритетах в политике нового ведомства, первых шагах и задачах на перспективу Незир Гусейнов рассказал в интервью «Махачкалинским известиям».
ДОГОВОРИТЬСЯ О ПОЛНОМОЧИЯХ
– Я озвучу скептическую точку зрения людей, считающих, что создание республиканского Комитета по архитектуре и градостроительству не решит существующих проблем. По многим причинам. Одна из них – то, что правом выдавать разрешения на строительство обладают муниципальные управления архитектуры. В связи с этим у меня к вам вопрос: какими полномочиями на сегодняшний день наделен ваш Комитет и какие инструменты для исправления ошибок прошлого у вас будут?
– Комитет по архитектуре и градостроительству организован именно в целях возвращения государственной политики в архитектуру и градостроительство с помощью полномочий, которые переданы нам. Речь идет в том числе и о передаче полномочий от муниципалитетов к государственным органам исполнительной власти. То есть территориальные отделы будут подчинены Комитету. Это нужно для того, чтобы в итоге мы не наступили на те же грабли и не вернулись на круги своя, создав большой неэффективный чиновничий аппарат, который приносит только затраты.
Что касается реализации государственной политики, то Комитетом будут разрабатываться и контролироваться программы градостроительной деятельности таким образом, чтобы как минимум наши десять городов развивались планомерно. Для этого у каждого города должен быть генеральный план, правила землепользования. Они и сейчас есть, но отсутствие проектов планировки территории позволяет постоянно манипулировать назад-вперед с землями, участками и т.д. Мы намерены этому положить конец, прекратив точечную застройку, и начать развивать кварталы.
Комплексный подход дает нам планомерное развитие города, его дорожно-транспортной сети, возможность развивать социальную сферу, строить школы, детские сады, реконструировать и прокладывать новые сети коммуникаций, без которых нельзя обойтись. Вы обратите внимание, сколько кабелей у нас в воздухе. Это просто воздушный мусор, который засоряет город! Есть такой принцип разбитого окна. Если в доме разбито окно и его не поставили, в нем могут разбиться все окна. Мы хотим, чтобы у нас не получилось так, и намерены начать с подготовки необходимой архитектурно-градостроительной документации с последующим привлечением инвесторов и застройщиков для решения существующей задачи.
– Правильно ли я понимаю, что Владимиром Васильевым вы были приглашены именно потому, что республике во главе этого ведомства нужен был не чиновник, а просто человек с хорошим вкусом и знаниями в архитектуре?
– Я вообще не понимаю то, как в архитектуру может прийти любой человек и работать. Во-первых, это такое направление, от которого зависит социально-экономический аспект. В Дагестане нет культуры проектирования. Многие даже неспециалисты показывают свое здание и самоутверждаются: «Вот, я построил это здание!» Они начинают строить без проекта, имея простой план одного этажа, показывают на пальцах 5 на 6, 10 на 20, высоту, сколько захотели, а потом еще и мансарду «одевают», затем продают, а люди, которые вселились в этот дом, потом еще раз перестраивают, не обращая внимания на технические параметры здания. Например, видел здесь много балконов в нарушение всех норм и правил: вынесли вперед и пристроили почти целую комнату (!), не понимая, что это угроза для жизни других людей. Владимир Абдуалиевич, наверное, все это увидел.
Давайте вспомним СССР. При Сталине был государственный комитет по архитектуре. И это дало свои результаты. Мы знаем, что из себя представляет сталинская архитектура. При Хрущеве статус архитектуры был понижен, и ее передали в строительный комплекс. К чему это привело, мы тоже все знаем.
Вы правы, моя жизнь до этого назначения была размеренной, до какого-то времени запланированной, а сейчас я переехал и живу, как в армии (смеется). Это моя родина. Когда-то она дала мне образование, и я считаю своим долгом вернуть ей те знания, которые получил. Может быть, это громкие слова, но моя основная цель – ввести государственность в градостроительную политику. Чтобы мы понимали, что есть общественная территория, парки, защитные зоны сетей и коммуникаций, что наступать в парки, рубить там деревья нельзя – это ничем не оправдано, чтобы никакие земли не переводились из одной категории в другую, чтобы не происходило постоянно манипулирования документацией. Необходимо создать систему. Это тоже одна из моих целей – перевести все на информационные рельсы, на так называемую информационную систему обеспечения градостроительной деятельности. Это также позволит отсечь людей, находящихся в теневой сфере градостроительной отрасли.
ГРАДОСТРОИТЕЛЬНЫЙ СОВЕТ ИЛИ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ?
– Что касается влияния общественности на принимаемые решения. Есть опасения, что в этом вопросе ничего не изменится, и так же, как и раньше, горожане, в частности, махачкалинцы, не смогут влиять на принимаемые решения. Будут проводиться «галочные» общественные слушания с приглашением лояльных представителей общества.
– Во-первых, при Главе республики впервые создан Совет по архитектуре и градостроительству. Руководитель республики его возглавляет.
– Но многие подвергают критике состав этого Совета…
– Я сейчас изложу свою точку зрения. В состав Совета входят чиновники (их большинство), общественные организации – это союзы архитекторов, и специалисты. По Положению у Градостроительного совета есть две комиссии. Одна комиссия архитектурная, вторая – художественная. Они будут сформированы чуть позже, туда войдут только профессионалы.
Вы правы, когда говорите, что чиновник не может быть художником. Там будут именно скульпторы, художники и т.д. И не общественность, а специалисты будут формировать повестку. Общественности мы должны откровенно сказать, к примеру: нам этот памятник нужен как доминанта в городе, для поддержания статуса этого участка или территории, как формообразование или передача информации последующим поколениям. Общественность воспринимает это как? Кому-то это вовсе не нужно: «Что значит потратить деньги на памятник, когда у нас дороги плохие?»; «Что значит сделать его из гранита, когда тротуары разбиты?», и так далее. Но любое финансирование по памятникам – это в основном либо целевые средства, либо пожертвования инвесторов, либо целевая программа, оно не выделяется напрямую из бюджета.
Что касается архитектуры, то ни одно здание при рассмотрении мы больше не будем разрешать строить без учета архитектурно-градостроительного облика. Будем выносить на обсуждение с архитектором и далее Совета. На предварительном этапе обсуждений мы не вовлекаем людей в профессиональные обсуждения. А уже затем выносим на общественное обсуждение, чтобы представители гражданского общества указали на то, что упустили специалисты.
По поводу опасений общественности, что будет так, как раньше. Есть категория людей, которые приходят на обсуждения и требуют конструктивные вещи, но есть и те, кто приходит попиариться и самоутвердиться за счет чьих-то ошибок. В таком случае не будет конструктивного движения вперед, потому что если мы пришли обсуждать объект, то обсуждать должны именно объект, а не, к примеру, говорить, что где-то в районе Нового Кяхулая течет труба.
Несмотря на то, что в итоге решение принимается чиновниками, Градостроительный совет нужен, его специалисты дадут свою оценку объекту и рекомендации.
О СУДЬБЕ ДАГГОСФИЛАРМОНИИ
– На первом заседании Совета по архитектуре и градостроительству, отмечая свои главные приоритеты, вы сказали об исторической части Махачкалы и необходимости ее сохранения. В этой связи у меня вопрос касаемо судьбы здания Даггосфилармонии. Горожане уже не один год опасаются, что оно будет снесено за неимением денег на реконструкцию. В рамках политики по сохранению исторического центра города, которую вы собираетесь проводить, можно ли ожидать, что здание будет реконструировано?
– Насчет государственного финансирования… Тут надо разделить. Я архитектор и не вовлечен в распределение денег. Мое видение я уже изложил – памятники истории и культуры должны быть сохранены однозначно. Для этого даже ничего придумывать не надо. Другое дело – возможности государства в деле их сохранения. Здесь общественность и специалисты должны вместе добиваться ответа. Ведь деньги ежегодно на это выделяются. И когда-то уже пора спросить: слушайте, куда делись деньги, выделенные за эти годы? Давайте их сконцентрируем по-другому. Вот сейчас развивается государственно-частное партнерство. Например, гостиница «Дагестан» – это тоже памятник истории. И он тоже проходит по программе сохранения культурного наследия, но здание рушится, протекает. Есть такой вариант – здание сдается в аренду за один рубль, инвесторам же, при условии сохранения исторической ценности сооружения и доступа к нему, предоставляется возможность разработать проект реконструкции и реализовать его. В вопросе сохранения памятников архитектуры, возможно, тоже пора заняться привлечением инвесторов, раз у государства нет денег. Мы, как архитекторы, только за то, чтобы историческая часть города была сохранена не только как таковая, но и чтобы она стала престижным местом для прогулок горожан, приглашения туристов, проведения торжественных мероприятий. Такого колорита, как в Дагестане, наверное, нет нигде. Это все наш финансовый и туристический потенциал, которым мы не пользуемся.
ГОРОД БЕЗ ОБЛИКА
– Что лично вас, ваш эстетический вкус шокировало в архитектурном облике Махачкалы?
– Меня ничего не может шокировать, во-первых, потому что город, как я уже сказал в самом начале, построен на пальцах. Какие бы здания, объекты ни были, они строились точечно, каждый сам по себе. Дагестанцы по своей натуре единоборцы. И это отражается во всем. Если бы мы были республикой командных видов спорта, вы удивитесь, но у нас все было бы по-другому. К примеру, как на Западе. Там люди собираются, обсуждают фасад своего дома с соседями, даже с жителями другой улицы. Почему? Потому что для них престиж своего города и своей улицы очень важен. А нашим людям важен личный статус своего дома и того, что внутри, за забором. А то, что снаружи, их не интересует. Это не шок для меня. Я знал, что мы такие. Но что касается самого архитектурного облика, то у Махачкалы его как такового нет. Столица республики – это хаотически развивающаяся агломерация, где каждая часть, одноэтажная ли это Махачкала или многоэтажная, развивается согласно законам застройки, а не законам архитектуры. В этой связи наша задача – я еще раз повторю – вернуть государственную политику в архитектуру, вернуть архитектуру в город.
Бэла БОЯРОВА
