Моя бабушка жила в старом дореволюционном доме — Краснофлотская, 24 — это напротив тюрьмы. Дом стоит и сейчас. Двухэтажный, с толстенными стенами из пиленого камня. Зимой я очень любил приходить туда. Мы, дети, рассаживались на санках (а они были большие, самодельные, человек на пять), сидящему впереди надевали на ногу конек, чтобы рулил, и катили! С нашей Краснофлотской, мимо легендарной «десятки» на площадь Коминтерна и на вокзал! Я своими санками гордился: они были самые большие и тяжелые. Только однажды я заглянул в один из наших сараев и офонарел! Там стояли немыслимых размеров санки! С полозьями из согнутых рельсов узкоколейки. По рассказам бабушки, на них садились десяток девчат и парней. Правда, парней старались брать побольше, потому что такую тяжесть потом приходилось тащить обратно, в гору. Эти санки для бабушки сделал ее отец Иван Горшенев. Он переселился в Махачкалу, вернее в Порт-Петровск, еще до революции, работал сцепщиком на железной дороге. Обыкновенный работяга, любитель выпить.
В Гражданскую войну прадед неожиданно вышел в герои. Когда деникинские войска отступали из Порт-Петровска, то решили взорвать город. На вокзал подогнали эшелон взрывчатки. Четверо железнодорожников, в их числе и мой прадед, ночью угнали этот эшелон и подорвали его в районе Манаса. Все четверо получили по ордену Боевого Красного Знамени, а когда появились в городе первые автобусы — и право бесплатного проезда.
В семье Горшеневых всегда заправляли женщины. Моя прабабка была женщиной крутого нрава и очень не одобряла, что дочь Люба (моя бабушка) вышла замуж за человека по имени Исай Львович. Она его иначе как «Исайка» и «жидовская морда» и не называла. Меж тем Исайка тянул на себе всю семью, саму прабабку, которую разбил паралич, сестер жены, у которых репрессировали мужей. И только когда началась Великая Отечественная, и он уходил на фронт, парализованная вредная старуха сползла с постели и так же ползком добралась до таза, никому не позволяя себе помочь. Набрала в таз воду и вымыла ноги «жидовской морде», чтобы живым вернулся. Дед и вернулся. Израненный, но живой.
Из всех бабушкиных сестер лучше всех устроилась Маруся: веселая, с легким характером и страшная матерщинница. Муж ее был начальником станции и, пока его не расстреляли, жили они на широкую ногу. Даже пролетка своя была… За табаком (Маруся очень много курила — фельдшер так лечил ее от ожирения сердца) посылала не в лавку, а прямо на табачную фабрику. Фабрика эта стояла на Пушкинской улице, где сейчас типография «Юпитер».
Вся история Махачкалы связана с рыбой. Даже железная дорога проложена не случайно. Еще во времена проклятого царизма планировали ее проложить у подножия Тарки-Тау. Но несколько владельцев рыбных промыслов скинулись, дали разработчикам проекта огромную взятку, и дорога легла у самого берега. Сейчас, конечно, море оскудело, но раньше…
Помню негодование моей бабушки: «Вы что, с ума сошли! — кричала бабушка торговке, — Рубль за килограмм осетрины? Всю жизнь она стоила 50 копеек!» Это был конец 60-х. Чуть позже бабушку ждал еще один удар. Пол-литровая банка икры подорожала с 3-х до 5-ти рублей. Надо сказать, что горожане никогда не покупали икру и рыбу в магазинах, их разносили по дворам торговцы. А магазины были для приезжих, и та же икра там стоила немыслимо дорого — 19 рублей за кг! Так что в рыбный магазин на Буйнакского ходили не столько покупать, сколько смотреть. Потолок, стены — все было расписано рыбацкими сюжетами: артели, сети, неводы, огромные рыбины в них. И у стен стояли гипсовые статуи осетров. Старшие рассказывали, что раньше в бассейне посреди магазина плавала живая рыба.
Чтобы найти приметы дореволюционной Махачкалы, надо идти к тюрьме. На Левина сохранилась старая стена еще петровских времен. Наверное, в каждом городе одни из самых старых стен — тюремные. Прямо напротив бабушкиного дома располагалась высокая, с 4-этажный дом, тюремная часовня. Хотя к тому времени ее из часовни уже разжаловали в коммуналку. Была она круглая, и потому комнатушки получались неправильной формы. А в центре вечно висело белье на веревках, и на фоне общего серого цвета странным казался потолок, весь расписанный библейскими сюжетами. Сносили это здание в конце 60-х, и, как водится, современная техника спасовала перед старой кладкой: стены взрывали по кусочкам.
Город всегда очень тепло относился к своим сумасшедшим. Их было четверо: трое мужчин и одна дама. Дама ничем особенным не выделялась: серые волосы, нечесаная, тихая — я даже имени ее не помню. А вот мужчины… Был такой Напильник, кажется, его Абдулом звали, метра полтора ростом, всегда в костюме с широким галстуком и с газетами в руке. Газеты он не покупал, а методично обходил все редакции и получал их, можно сказать, из первых рук. Второго звали Мордехай. Невысокий, коренастый, с большой головой и зимой и летом в шапке-ушанке. А в руках всегда буханка хлеба. Мальчишки рассказывали друг другу, что он израильский доподлинный шпион и в буханке у него передатчик. Мы его, этого бедного Мордехая, долго выслеживали, и один раз увидели, что он ест хлеб. «Так, — решили мы, — в этой буханке точно нет передатчика». Третьим известным городским сумасшедшим был Миша Би-Бип. Худой курносый блондин, на вид лет 27–29. Но один из моих дядьев сказал, что и 20 лет назад Миша выглядел точно так же. Миша ходил, постоянно вертя перед собой воображаемый руль, и «бибикал», чтобы ему уступали дорогу. Как-то на вокзале водитель одного рейсового автобуса, не найдя никого более подходящего, выглянул из кабины и спросил у Миши, можно ли подавать назад. Он имел в виду, нет ли там, сзади, препятствия. Миша страшно обрадовался и закивал: «Можно, можно!» Водитель и подавал, пока не втерся задом в другой автобус. Выскочил, хотел, было, Мишу побить, да народ не позволил. А Миша все ликовал и хлопал в ладоши. Еще бы! Устроил настоящую аварию!
Надо сказать, что эта и многие другие истории становились известны благодаря… бочкам с молоком. В то время такие бочки, большие, желтые, развозились по городу с утра, и к ним выстраивались очереди. Это были островки городских сплетен, а если серьезней подходить к вопросу, то, скорее, городской хроники. Газеты же освещали только официальную, одобренную партией и правительством жизнь, а тут, в очередях за молоком, которые занимали с 6 утра, говорили о том, что действительно происходит. Именно там, в очереди, я услышал впервые историю о некоем профессоре, большом бабнике. Его, как гласила молва, поймали братья девушки, которой он активно домогался, но не побили, а вырезали сзади кусок из брюк и трусов. Да так и пустили среди бела дня по городу. А кто-то из старых журналистов рассказывал другую историю, услышанную у такой же молочной бочки. Тогда памятника Ленину на площади еще не было, а стояла сколоченная из досок трибуна, обтянутая кумачом. Во время демонстраций с трибуны правительство махало ликующим народным массам, а под трибунами… известный дагестанский фотограф фотографировал голых баб. Как он их туда заманивал, чем прельщал, непонятно. И все было бы шито-крыто, если бы не пацаны, которые подобрались к этой трибуне и заглянули в щелочку. Говорят, фотографу этому сильно попало, были разбирательства на довольно высоком уровне.
Я вот хотел бы о парке рассказать, о Вейнеровском. В годы моего детства там стояла парашютная вышка, на которую мы, пацаны, смотрели с восторгом (прыгать по молодости лет нас не пускали), бильярдные и пивной ларек. Один из самых знаменитых в городе, он был рядом с пивзаводом, а значит, и пиво там всегда было, причем свежее! Рассказывают, что в свое время этот самый Вейнер нанял архитектора, чтобы разбить парк, и тот ездил по разным странам, глядел, прикидывал и скопировал наш чуть ли не с Версальского. По парку ручьи текли, речушки, над ними висели мостики. До революции вход в парк стоил пятак, а те, кто работал на Вейнеровском пивном заводе, могли гулять по нему бесплатно.
Кстати, в советские времена была целая категория людей, которые прогуливалась в парке с одной-единственной целью — поздороваться с первым секретарем обкома КПСС Магомед-Саламом Умахановым. Он был человеком демократичным и любил утром прогуляться, причем безо всякой охраны. Эта его привычка была широко известна, так что некоторые ходили в парк годами и со временем проходили путь от простого ответного «здравствуйте» из уст первого человека республики аж до целого рукопожатия. А некоторым везунчикам удавалось посредством регулярных парковых прогулок решить очень важные вопросы, которые в обычном порядке не решались годами.
Редакция просит тех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились семейные фотоархивы, звонить по номеру: 8-988-291-59-82 или писать на электронную почту: pressa2mi@mail.ru или mk.ksana@mail.ru.
