В былые времена на ЦТ существовала программа «Советский Союз глазами зарубежных гостей». Корреспонденты выходили к местам компактного пребывания интуристов и спрашивали, как им нравится в СССР. Те, естественно, отвечали, что очень нравится. Иного ответа и не предполагалось, ибо, даже если он и был, – место ему точно не в эфире. Другое дело – инопресса. Это не просто граждане приезжие, а люди а) исполняющие свой профессиональный долг, б) редакционное задание, в) очень часто задание «родины и партии». Долгое время считалось, что последних большинство, однако встречаются и исключения. Грегори Уайт – глава Московского бюро газеты «Wall Street Journal» – приехал в Москву 20 лет назад молодым человеком. Россия ему понравилась. Здесь он обзавелся русской женой, русскоязычными детьми и совершенно обрусел, но при этом остался американским журналистом.
О сущности американской журналистики. Вместо предисловия
Уайт: – Для начала небольшой исторический экскурс. Часто в течение 20 лет, которые связаны с моей работой в России, со стороны Запада, со стороны США менторским тоном идут рекомендации о том, как тут в России надо заниматься журналистикой. Здесь полезно вспомнить опыт американской журналистики. Есть такая Пулитцеровская премия, очень известная и популярная, которая была создана почти сто лет назад господином Пулитцером, большим издателем. Он создал премию не потому, что журналистика тогда была на пике, и ему хотелось устроить что-то типа репортерских Олимпийских игр, а как раз наоборот. Репутация американской прессы к 1920 году была на очень низком уровне, считалась полностью продажной и ангажированной. Крупные издатели посчитали, что надо создать премию, чтобы немного повысить общественное мнение о работе журналистов.
У нас в Штатах за эти почти 100 лет в журналистике произошло разделение между «джинсовым» (рекламным) и новостным разделами. То есть пишущие статьи, не знают, где будет размещаться «джинса». Вечером один из редакторов проследит, чтобы «разгромная» статья не соседствовала с рекламой «разгромленного». Но, в принципе, это совершенно разные миры. И для журналиста это не влияет на освещение событий.
Второе разделение – несколько искусственное – между комментариями и новостями. Этим американская журналистика отличается от европейской. Считается, что не бывает стопроцентно объективных новостей, статей, но есть аналитика, есть комментарии. В Америке система более четкая. Есть полосы, где даются комментарии, где размещаются редакционные и новостные материалы. Наша газета – одна из крупнейших в Америке. У нас репутация очень консервативная: поддерживаем республиканцев, критикуем демократов, а многие журналисты – либеральных взглядов, и часто возникает конфликт, когда переворачиваешь страницу новостей на страницу комментариев. Но эти разные взгляды удивительным образом уживаются. Подписчики привыкли к этому и смотрят на это нормально.
Другой момент, который отличает американскую журналистику от европейской, – жесткое регламентирование поведения журналистов на работе и в обычной жизни. Мы хотим быть максимально объективными, поэтому не участвуем в политическом процессе, в поддержке кандидатов в избирательных кампаниях и не лоббируем бизнес.
О двойных стандартах
– В последнее время нам по телевизору демонстрировали массовые примеры искажений фактов. К примеру, ролик компании «Fox News», где , можно сказать, затыкали рот осетинской девочке, и некоторые другие. Что происходит на самом деле? Скажите, как человек на 50% наш.
Уайт: – Что касается вопроса об осетинской девочке: дело в том, что в американских коммерческих СМИ реклама
– это святое. И на самом деле легче снять сюжет, чем рекламу. Мне кажется, ведущий достаточно корректно вел себя с девочкой, учитывая, что «Fox», действительно, наиболее ангажированная политически, консервативная телекомпания в Штатах, особенно по критичному отношению к России.
На самом деле случаев откровенного искажения фактов немного. Скажем, конфликт в Грузии. Вопрос отношения осетин к грузинам, обвинения в этнических чистках в грузинских селах освещались больше с прогрузинской позиции, чем с обратной. Частично потому, что иностранным корреспондентам дали возможность сразу попасть в грузинские села, а в Осетию сложно было попасть. Плюс президент Саакашвили все время выходил на западное телевидение, выступал, и это сыграло свою роль. Но уже спустя неделю российская сторона четче стала аргументировать свою позицию, и освещение стало более сбалансированным.
Об интересе американцев к России
– Мы в России внимательно следим за Америкой. Нам также часто дают понять, что и Америка следит за Россией. А на самом деле, на каком месте сегодня Россия находится в информационном рейтинге?
Уайт: – Америка в основном интересуется собой. Она в чем-то похожа этим на Россию. В отличие от стран Европы мы – большие страны, которые во многом самодостаточны. Россия во время «холодной войны» была темой № 1. В 90-е годы народ то интересовался, то не очень. Боялись Японии. Теперь боятся Китая. После грузино-осетинских событий больше сообщалось о России, но потом снова все успокоилось. В принципе, за последние годы она попадает в десятку самых интересных стран.
О будущем Президенте США
– Скажите честно, вы знаете, кто у вас будет президентом?
Уайт: – Честно скажу – не знаю. Сейчас очень сложно сказать. Об этих выборах много пишут, потому что в первый раз за очень долгое время было непонятно, кто будет сначала претендентом от демократов, и до сих пор непонятно, кто будет президентом. Сейчас демократы пользуются поддержкой из-за экономического кризиса, из-за проблем в Ираке, в Афганистане. Народ недоволен тем, куда идет страна. Если посмотреть по опросам, то многие считают, что страна идет «не туда».
Но республиканцы пользуются поддержкой консервативного населения. У нас очень много религиозных объединений. И Маккейн очень укрепил свои позиции тем, что привлек в команду женщину – губернатора Аляски. Ведь он для республиканцев считается достаточно либеральным по вопросам так называемых семейных ценностей, а она очень четко и ясно занимает консервативную позицию.
– Как голосует американское общество? Есть какая-то тенденция?
– Есть, и ее сущность в следующем: Америка – континент. У нее есть два океана. По берегам океанов живут, как правило, образованные, подвижные люди. Считается, что по берегам люди голосуют за демократов, а центр – за республиканцев. Конечно, все это перемешано, есть огромное количество вкраплений. Но, грубо говоря, университетские центры – «Лига плюща», Корнуолл, Йелль и прочие, конечно проголосуют за демократов. А за республиканцев в основном «красные шеи» — работники.
Однако это мнение не совсем корректное. Действительно, кандидат в вице-президенты от республиканцев Сара Пейн в первом же выступлении как раз очень жестко критиковала журналистов за то, что они способствуют продвижению этого принципа.
Об антиамериканских настроениях
– Как вы считаете, в российском обществе имеют место антиамериканские настроения?
Уайт: – В принципе, нет. Правда, дочери однажды сказали какую-то гадость, лишь потому, что она американка. Она была в шоке. Она-то воспринимает, что вот Америка, а вот Россия. У нее бабушка там, бабушка здесь. Так что это было единственным проявлением враждебности к нам как к американцам.
– А как вы относитесь к творчеству Задорнова?
Уайт: – Он про Америку очень смешно говорит. Но надо знать российскую действительность, чтобы понять его юмор. Его замечания об Америке американцам, по-моему, были бы непонятны. Но мне лично смешно. Я думаю, в США тоже есть такие юмористы, но у нас политическая корректность более выражена, поэтому рассказывать подобные истории публике считается игрой на грани фола.
О Президенте Медведеве
– Как вы оцениваете курс президента Медведева? Сбываются ли ваши прогнозы на перспективы развития политических процессов?
Уайт: – Пока трудно сказать. Прошло еще очень мало времени. Мы сейчас смотрим, сравниваем предвыборную риторику Медведева, которая была достаточно либеральной, с его конкретными делами.
С точки зрения моей профессиональной деятельности, разузнать что-то в этой области очень сложно. Надо искать людей, которые с ним работали. Надо у них спрашивать о конкретных примерах.
О Кризисе
– Из России уходят иностранные инвесторы. Компании, которые сдают дорогие квартиры, жалуются, что состоятельных иностранцев в Москве очень мало осталось. То есть они уезжают. Так ли это на самом деле?
Уайт: – Не знаю. Мне кажется, что не все так плохо. Надо делить иностранных инвесторов на две категории. Есть инвесторы портфельные, которые покупают акции, ценные бумаги, спекулируют. Действительно, они уходят. Они уходят частично потому, что здесь условия становятся хуже. Но есть и прямые инвесторы типа British Petroleum, Shell. Пока со стороны этих инвесторов, которые пришли сюда открывать производство или продавать свои товары, не видно смены настроений. Очень показательно во время грузинского кризиса проходил московский автосалон. И здесь были все крупнейшие автомобильные концерны мира. И все в один голос говорили о том, как здесь будет расти рынок, и сколько новых заводов они здесь будут строить. Потому что они видят тут рост, чего нет ни в Европе, ни в Штатах.
Жадность побеждает. Нефтяные компании деформируют общественное мнение, а нефть, как известно, играет особенную роль в странах, где не очень-то хороший политический климат. В Нигерии, например, стреляют в сотрудников нефтяных компаний, на Ближнем Востоке вообще не обсуждается участие иностранцев – там все компании государственные, и вообще вопрос о частных иностранных инвесторах не стоит и никогда не стоял. В Венесуэле Чавес просто забирает у них контракты. И то, что здесь в России договариваются, уже большой плюс. Было бы, конечно, лучше, если бы не так давили, но это нефтяные компании пока могут пережить.
Остается добавить, что наше общение состоялось на хорошем русском языке в Клубе региональной журналистики «Из первых уст», членом которого я имею честь быть.
