В конце декабря 1944 года меня, новоиспеченного токаря, после окончания школы ФЗО № 3 направили на завод им.М.Гаджиева. Взрослые работали по две смены, такие, как я, подростки — по три.
Жил я в то время у тетки по улице 26-ти Бакинских комиссаров, 31, двадцати минутах ходьбы от проходных завода. Только отошел от завода, гляжу полуторка ГАЗ-АА догоняет меня.
— Повезло, — подумал я, — прокачусь. Недолго думая, зацепился за задний борт, укрепился одной ногой на уступе борта и покатил вдоль по мостовой. А мостовые тогда были ухабистые, вымощенные булыжником. Нет, вру. Уже осенью 44-го на улице им.26 Бакинских комиссаров стали укладывать асфальт. Еду я, значит, зайцем, а нюхом чувствую дурманящий, дразнящий запах свежеиспеченного хлеба, который шел из большого зеленого ящика, уложенного в кузове машины.
— Хлеб развозит, значит, довезет меня до самого дома, — подумал я, еще сильнее ухватившись за борт. Дело в том, что чуть подальше от дома моей тетушки хлебный магазин, прямо на углу улиц Комсомольская и 26-ти Бакинских комиссаров.
Вдруг водитель резко затормозил и, выглянув из дверей, крикнул мне:
— Эй, кореш, иди сюда!
— Ну, нет, решил я, дураков нет, еще даст по загривку.
— Не бойся, иди и садись рядом в кабину, здесь тепло, а ты весь дрожишь от холода.
Я последовал доброму совету хозяина и сел рядом. Узнав, что я работаю токарем на заводе, водитель, а звали его Курбаном, оживился.
— В 41-м и я начинал свою трудовую деятельность с этого завода, — проговорил он, — чуть подумав, добавил, — снаряды и минки точил, чтобы гадов фашистских бить.
— На поешь, — проговорил он, вынув из-за спинки кресла краюху хлеба и разломав ее пополам. — Вижу, проголодался, бери, бери, не стесняйся.
Кушать, конечно, я хотел до жадности. Сегодняшний паек хлеба, еще вчера отоварил. Удивительное дело, какой зверский аппетит был у детей военных лет!
Курбан был года на три-четыре старше меня. За короткую дорогу я узнал, что после завода он поступил на курсы шоферов и теперь водит грузовик.
Узнав, где я живу, он затормозил машину. Вглядевшись в дом, проговорил:
— Послушай, ты случайно не племянник дяди Джалалутдина?
— Нет, — ответил я, — моего дядю зовут Серажутдин. А что?
— В этом доме со двора живет знаменитый человек, революционер Джалалутдин Атаев.
Он был членом ревкома Дагестана и членом подпольного Обкома партии. Я знаком с его сыновьями Уллубием и Салаутдином. Говорят, что старшего сына он назвал в честь своего друга Уллубия Буйнакского, расстрелянного в августе 1919 г. деникинцами.
Для меня были еще непонятны слова "ревком", "обком", но я знал, что действительно соседями моей тетки по особняку были и Уллубий, и Салаутдин, как пацаны еще ласково его звали Амашка.
Немного отступив от рассказа, скажу, что Салаутдин Джалалутдинович Атаев сегодня доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой медицинской академии. А еще он глава династии хирургов. Все, начиная от жены, сына, дочери, невестки, имеют ученые степени и трудятся в области медицины.
Но продолжу свой рассказ о Курбане. Какое-то время я потерял его из вида. А встретил совершенно случайно на заводе №182 (нынешний "Дагдизель"), он работал ни кем-нибудь, а начальником самого крупного чугунолитейного цеха.
Вот уже полвека как я знаком с Курбаном Алиевичем Курбановым — коренным махачкалинцем, добрым и отзывчивым человеком. За трудовые заслуги он награжден медалями, является кавалером Ордена "Знак Почета", имеет десятки Почетных грамот, благодарностей. Он — ветеран труда, ветеран Великой Отечественной войны.
А еще Курбан Алиевич прекрасный отец, дед и прадед. Он воспитал двух сыновей и двух дочерей, дал им возможность получить высшее образование.
В этом году К.А.Курбанову исполняется восемьдесят лет, а я помню его 20-летним юношей, и, часто встречаясь вместе, нам есть о чем поговорить, что вспомнить.
