Контузия Сергея оказалось легкой, осколок мины отхватил лишь полкаблука на левом сапоге. В медсанбат не пошел, постеснялся, хотя ему и советовали — прикинься побольнее, в город, а то и домой отправят, комиссуют. Зато сапоги выдали новые.
Чуть позже узнал, что тогда они нарвались на случайную «противопехотку». Бандиты в основном растяжки ставили, определить которые тоже было не простым умением.
Спецы смотрели на войсковых не то чтобы равнодушно или свысока, просто поводов для общения между ними не было. Но Серега ведь журналист. И в свободное от воинской работы время зачастил к соседям. Благо дойти — дорогу перейти, метров пятьдесят не больше. Правда, в первое же его дружеское посещение, был взят под белы ручки и прямехонько доставлен в палатку к командиру отряда. Кто такой, почему здесь, а не там, где положено быть? Документы вытрясли на стол, вместе с ними и удостоверение заводской газеты, которое он всегда носил при себе. Командир внимательно рассмотрел красную корочку с белыми буквами «пресса» и коротко бросил:
— Журналист, что ли?
— Так точно.
— Давно я вашего брата здесь не видел.
Помолчали. Командир, еще раз переворошив лежащие перед ним бумаги рядового Сергея Русина, пододвинул их к нему:
— Можешь взять, и свободен. — И приказал стоящему у полога палатки крепкому светлоголовому парню: — Олег, присмотри за ним.
Так они познакомились: Сергей и Олег.
А прозвище «журналист» так и закрепилось за Серёгой среди спецов. Иногда под настроение, когда ему удавалось ненадолго вырваться в их расположение, они учили его уму-разуму. По лесу идешь, передвигай ноги как на лыжах, будто скользишь, тогда ни одна ветка не хрустнет. Шепотом старайся не говорить. И в лесу, и на открытой местности он при полной тишине слышен не хуже крика. Наступательный бой начался, гранату бросил метров на пятнадцать, схоронился, сразу после взрыва — рывок до воронки. Очередью бьёшь, руки не напрягай, иначе вверх поведет… Серёга внимательно слушал, задавал вопросы, но почти всегда в конце звучал их «приговор»: нет, парень, как был ты гражданским, гражданским и остался – думаешь много, да и доброты в тебе чересчур…
Олег знал, что Сергей ведет дневник, хотя начальством это категорически запрещалось:
— Дело, конечно, твое, я в ваш огород лезть не собираюсь, но запомни сразу — чтобы никаких имен.
Сережа как-то показал ему написанное. С улыбкой смотрел, как Олег пытается хоть что-то понять, глядя на отдельные и не связанные между собой слова.
— Шифруешься что ли?
— Нет. Каждое слово — ключ к эпизоду, который вот тут, – Сереге постучал себя пальцем по лбу. — Когда всё здесь закончится и многое можно будет рассказать, сразу вспомнится.
Но человек предполагает, а судьба располагает. И никому не дано знать, что с ним будет не то что через месяц или год, а завтра. Тем более, когда чуть ли не каждый день — бой.
Одна из банд боевиков не смогла пройти тропами, которые ей перекрыли, и вышла точно на стык между полком Сергея и отрядом спецов. Впереди основных сил скользили их разведчики. Сергей в ту ночь был определен в дозор. И опять же судьба распорядилась по-своему — ему отвели самую ближнюю к спецам позицию. Замаскировался. Луна изредка проглядывала сквозь медленно ползущие облака, и тогда пейзаж вокруг становился не черным, а серо-синим, и можно было что-то увидеть, а не только услышать. Вдруг справа, метрах в тридцати, совсем не по-ночному взвизгнула птица.
Сергей пристальнее вгляделся в темную полосу низкорослого далекого леса, как раз блеснул лунный свет и вырисовал перемещение каких-то размытых пятен. Мозг сразу отбросил все лишнее, скомандовав: внимание, это враг. После чего сработали инстинкты. Но уже не того Сережи Русина, который от животного, непознанного ранее страха чуть не потерял сознание, когда увидел подорвавшегося на мине товарища, а человека, осознающего, что и как нужно делать в каждую единицу отпущенного тебе времени. Подвесить ракету над местом передвижения боевиков — не самый лучший вариант: замрут, а затем незамеченными уйдут в «зеленку». Да и сколько их там? Скорее всего, одна из мобильных диверсионных групп, человек пять-шесть максимум. О том, что это разведка отряда почти в двести человек, он даже не мог и предположить.
Решение пришло мгновенно. Совершенно неожиданное. Прицелился и послал из ракетницы сверкающий заряд не вверх, а в очередную тень, на секунду обрисованную лунным светом, тем самым как бы задавая направление сосредоточения огня для других наших бойцов. И сразу же автоматными трассирующими линиями огрызнулась в ответ темная полоска леса. Сделав выстрел, Сергей заученно перекатился на пару шагов в сторону, дал очередь из автомата и снова сменил позицию. Рядом рванула граната. Он почувствовал, как онемел левый «контуженный» бок, и спокойно так подумал, а точнее, принял как должное, что с этой «лежки» ему уже не сойти. Но страха не было. Как не было боли и азарта схватки. Он просто знал, что надо во что бы то ни стало продержаться, пока не подойдут свои. Не прошло и полуминуты, как кусок только что спящей природы, диаметром метров в сто, превратился в какое-то адское варево. Стрельба, казалось, велась со всех сторон; ее перекрывали редкие взрывы гранат вперемешку с резкими гортанными выкриками, удаляющимися в сторону «зеленки».
— Наши «ловушки» засекли их минут за пятнадцать до того, как Сергей открыл огонь, — продолжил рассказ Олег. — Командир приказал не открываться до последнего, чтобы понять, с какими силами имеем дело. — А потом тот выстрел из ракетницы с фланга войсковой разведки, что базировалась рядом.
Дальше маскироваться не имело смысла. Боевики оказались как бы в «подкове». Слева по ним заградительным огнем работали ребята из разведки, справа — мы, а чуть выдвинутым к середине оказался тот парень, который выстрелил из ракетницы. Когда инцидент закончился и основным отрядом бандитов занялись «вертушки», мы его нашли. Я будто заранее знал, что это Серёга. Хотя до последнего надеялся, что не он. Но на войне обостренное чувство потери подводит редко. Осколками его лишь ранило. Пуля его убила, снайперская пуля. Точно в сердце вошла. А ведь если разобраться, основной огонь он принял на себя… Когда стоял над ним — лицо у него такое спокойное, детское, будто спать человек прилег — я тогда, наверное, впервые подумал, пусть меня бы ранило, но он бы в живых остался. Раньше никогда такое в голову не приходило. Видать, зацепил чем-то …
Дом сержанта
— Во время нашей работы редко что может удивить, — сказал Олег Паше Осмолову, когда случайно услышал от кого-то из киногруппы фразу: «Это просто удивительно!». — Работа такая, что удивлению в ней места нет. Голова занята выполнением задачи. Но многих наших ребят, разное повидавших за время командировок, один случай заставил, мне кажется, по-иному взглянуть на срочников, вчерашних школьников, которые пороха еще понюхать не успели, однако проявили себя по-настоящему, по-зрослому.
Мы работали против банды в одном из сел. Как потом выяснилось, ее костяк составляли наемники, для которых не было разницы, против кого применять оружие: против нас или мирных граждан – и те, и другие для них просто мишени. К задаче нас подключили после того, как бандиты, взяв в заложники человек двадцать местных жителей, в основном женщин и детей, потребовали беспрепятственного прохода в горы. Об операции особо рассказывать нечего, прошла и закончилась в штатном режиме. Заложников освободили, саперы, молодцы, сработали, как часы, без секунды промедления. После боя одна из женщин, отчаянно жестикулируя, чуть ли не бегом повела нас на окраину села к разрушенному каменному дому. Похоже, что его взорвали фугасом. Все четыре стены дома сложились внутрь, крыша, рассыпавшись, накрыла их сверху, и все это напоминало холм, испещренный темными провалами и щелями. Только подошли, как откуда-то снизу прогремела автоматная очередь. Стреляли не на видимость, а на голос, поэтому никого не задело.
