Мы залегли. Женщина что-то закричала на своем горском языке, заплакала, запричитала. А потом уже прокричала понятно:
— Русский, не стреляй! Русский, не стреляй! — и вновь что-то сквозь слезы зачастила по-своему.
Командир крикнул:
— Эй, кто там есть? Здесь свои. Выходи!
В ответ молчание. Только женщина закричала уже нам:
— Это ваши, ваши! И мои дети там!
Хотя, глядя на эти руины, трудно было предположить, что под ними мог остаться кто-то живой. Впрочем, автоматная очередь свидетельствовала об обратном.
— Выходи! — вновь потребовал наш командир. — Даю тридцать секунд на выполнение.
— Понимаешь, Павел, — продолжил Олег. — Многим известна по кинофильму фраза: «На войне, как на войне». Лучше не скажешь. Она всё в себя вобрала, в том числе и разумную осторожность.
— Не могу, — долетел до нас глухой голос. — Если свои, пускай, кто-то один, но без оружия.
Командир передал мне свой автомат и, что-то решив для себя, а может, и приходящее с боевым опытом чутье сработало, уже не таясь, полез по нагромождению камней, ориентируясь на недавний голос.
— Солдат, ты не молчи, говори, иначе как тебя здесь отыскать?
— Правильно идешь, не боись, сейчас увидишь.
Через несколько метров открылась довольно широкая щель, уходящая под углом к основанию завала.
— Покажись, – потребовали изнутри.
— Видишь меня? — Командир приблизил лицо, пытаясь разглядеть, человека, притаившегося внизу.
— Вижу… Только двигаться я не могу, ног не чувствую… Вытаскивайте нас отсюда. Дети и женщины живы, в погребе они…
Минут через двадцать всё село и большинство военных, совсем недавно осуществлявших операцию по ликвидации банды, работали на этом завале. Кто-то из местных пригнал трактор, и особо большие блоки со всевозможной страховкой стаскивали тросом. Впрочем, это уже не нужные подробности. Когда откопали солдатика, он еле мог говорить.
Пока ожидали «вертушку», чтобы переправить его и других раненых в госпиталь, все же успел кое-что рассказать.
Их отделение, шесть человек, пришли в село на рассвете. Все молодые, в армии всего полгода, на Кавказе — меньше месяца. Задача была предельно ясной: организовать временный наблюдательный пункт. Бандиты в этом селе не появлялись ни разу. А тут через час возник отряд человек в тридцать, точно знающих, чего или кого ищут. Но скорее — ожидают. Потому что, помимо автоматов, притащили крупнокалиберный пулемет и пару минометов. Конечно, их интересовала дорога. Ребята под руководством такого же молоденького сержанта, как и учили, успели занять круговую оборону в самом большом двухэтажном доме, с которого прекрасно просматривалась перспектива. Увидели боевиков, когда те со стороны горной гряды цепочкой входили в село. Доложили по рации о приближающемся враге и что несколько человек уже минируют дорогу. В ответ им приказали вести наблюдение, в огневой контакт не вступать, помощь выходит. Так началась операция, нас подтянули.
В том доме были две женщины, старик и восемь детей, совсем маленьких, от годика до шести лет. Сержант приказал им покинуть помещение, хотя прекрасно понимал, что тем самым раскрывает свое местонахождение. Но парень был правильно воспитан: женщины и дети в войне не участвуют. И еще понимал, что господствующую над дорогой высоту боевики без внимания не оставят, и момент их прихода сюда исчисляется минутами. Когда бандиты поймут, что обнаружены, скорее всего, обратно в горы сразу не уйдут, попытаются отыграться на них. Женщины что-то лопоча, начали быстро собирать разные тряпки, увязывая их в узлы. В это время по дому ударил крупнокалиберный пулемет, круша стекла, рамы, нехитрую утварь. Влетев в окно второго этажа, ухнула мина. Куски камня обрушились вниз.
Закричали женщины, заплакали дети. И только старик бесстрастно продолжал сидеть на корточках в углу. Затем легко вскочил на ноги. Выкрикивая что-то грозное на своем непонятном языке и, распахнув пока что чудом уцелевшую дверь, вышел во двор, яростно размахивая руками. Но не прошел и двух шагов, как очередной пулеметной очередью кровавым комом был отброшен на стену.
— Подвал? Здесь есть подвал? — Сержант схватил за руку, метавшуюся по комнате женщину.
— Бери детей и прячьтесь!
Но крышку подпола завалили обрушившиеся сверху камни. С помощью двух бойцов сержант растащил большие куски, женщины, обдирая в кровь пальцы, растаскивали, что помельче. И это под не прекращающимся обстрелом, ибо передышка наступала, лишь когда им с нескрываемой издевкой кричали:
— Русский, выходи! Убивать не будем! С нами пойдешь!
Подвал, на счастье, сумел вместить всех гражданских. Дети сжались комочками, женщины тихо плакали, опустив головы. Сержант в последний раз глянул на них и, прошептав, — дай Бог, чтоб уцелели, — опустил тяжелую крышку.
Ребята продержались около получаса. Они бились как надо, честно, до конца. Последним из них остался тот самый сержант. Когда боевики увидели, что отход в горы им начали перекрывать две наши заставы, то фугасными гранатами превратили дом в братскую могилу, однако уйти уже не успели.
Сержант чудом уцелел. Хотя я даже имени его не знаю. Как-то невдомек было спросить. Он пока лежал на носилках, всё просил, чтобы его ребят разыскали, вдруг кто еще живой. Мы их всех откопали. Но в живых, как уже сказал, остался лишь сержант. Когда дом рушился, его засыпало, и он, похоже, повредил позвоночник. Он не помнил, как это случилось.
Очнулся в тот момент, когда услышал голоса. Наши голоса. И в том полубеспамятстве дал очередь, благо руки работали, и автомат не раздробило.
А женщины и дети — все живы остались. Местные и сами догадались, что их надо в подполе искать. Со скрежетом выбрали крышку, камни ее вглубь вбили, но из женщин и детей никто даже царапины не получил, только испуганы были очень. Когда сержанта на носилках вносили в «вертушку», пожилая женщина, уж не знаю, кем она приходилась тем, кого ребята в подполе спрятали, сержанту руку поцеловала, какой-то амулетик или что-то там еще, что на шейной цепочке висел, сняла и ему на грудь положила. Только он опять без памяти был, не видел и не чувствовал ничего.
НОВЫЙ ПОВОРОТ
После того как мы все расселись за дубовым капустинским «чнинбо», Илонка разложила перед каждым по листу бумаги и авторучку, поставила сервизные чашки и налила кому чая, кому кофе — по желанию. Виталик в первых словах своего послания в массы передал привет от Капустина-старшего и его твердую уверенность, что свое ближайшее будущее мы в состоянии наметить и без взрослого присутствия.
— Идея такова, — Виталий обвел нас внимательным, чуть ли не рентгеновским взглядом, — мы тут подумали и решили создать Клуб «История подвига. Открытый дневник».
— Кто это «мы»? — по привычке встрял Рыжий.
— Не тупи, Вася, — рассудительно произнес Мишка. — Он и Илона, кто ж еще? Не мы ж с тобой, или Венька с Яком.
— Ребята, — вмешалась Роза. — Дайте человеку сказать, не видите, с мысли сбиваете.
Но за время нашего недолгого общения Виталик уже привык к постоянным внутренним перепалкам — это раз; и с мысли его можно было сдвинуть разве что танком — это два.
— Из чего мы исходили, — продолжил он. — Прежде всего, важности темы для понимания, что такое Родина для каждого, и что мы все и есть наша Родина. И должны хранить ее, защищать и охранять. И все люди с самого раннего возраста должны знать о людях, которые ради каждого из нас — тех, кто мы есть сегодня, отдали свои жизни. Не знаю, как сказать по-другому. А что вас всех собрали, так подумали, что может получиться хорошая команда, какая в Анапе была, чтобы это дело начать. Понятно объяснил?
Илонка с надеждой глянула на меня, я в ответ склонил голову, что, вопросов нет, я — «за». Хотя, если честно, абсолютно не представлял организацию этого самого дела. Нутром понимал, что надо и что должно что-то хорошее в итоге получиться. Но как и с чего начать? Хотя, где наша не пропадала, потихоньку разберемся.
— Конкретизируй, генералиссимус, — Васька на своем листе изобразил огромный знак вопроса. Я заметил, как Илона с Венькой переглядываются, видать, знают что-то такое, чего я не знаю. – И мне обидно. Почему, если Рыжий, то в последнюю очередь, — чуть ли не со слезой в голосе протянул наш клоун, — ну, не может он не играть!
Но на Васькины приколы, когда речь шла о чем-то серьезном, мы внимания уже давно не обращали.
— Виталий, ты ведь говорил, что в стране немало детских и взрослых организаций, большое количество сайтов, которые ведут подобную работу, и что с какими-то из них вы в постоянном контакте. Не получится ли дублирования? — спросил хорошо выспавшийся и от того всё четко схватывающий Рома Синицын.
— Конкретизирую, — по-военному четко отрапортовал Виталий, раскрывая лежащий перед ним ежедневник. — Только не перебивайте, пока до конца не расскажу. Итак, начинаем создавать максимально полную электронную базу по теме «Подвиг в мирное время». Понятно, что факты — для открытой печати. Работаем в этом плане со всеми — просим прислать имеющуюся информацию для того, чтобы она стала достоянием всех и каждого. Но главное, комрады, — это наш клубный поиск и обработка материалов, которые сегодня или мало известны, или неизвестны совсем. Своего рода исследовательская работа нашего небольшого отряда, который, я уверен, со временем станет намного шире и сильнее. Папа сказал, что поможет в организации встреч со своими коллегами, которые многое знают, сами прошли через эту тему. Параллельно начинаем работать над созданием печатных сборников для таких же ребят, как мы — нашего возраста и чуть младше.
Как их будем издавать, я пока не знаю. Тут деньги нужны. Для начала где-то до ста экземпляров, сумеем сами размножить. Пускай это будет клубный самиздат, но с чего-то все равно придется начинать. И сразу налаживаем «пионерскую» систему распространения, я своим ребятам в школе в общих чертах ситуацию обрисовал, обнадежили, что проблем не будет, если надо, полгорода поднимут, у каждого ведь свои друзья есть, а у тех — их друзья. Илона идею девчонкам рассказала. Ну, а дальше — посмотрим, здесь бы, в Питере, сначала осилить.
— Венькина роль ясна: он писать будет, – начал, было, Стас.
— И не я один — перебил я зарождающийся монолог Стасика Горбатко. — Если все раньше делали вид, что якобы не знали, что Виталька документальные повести пишет, то теперь вскрываемся. Пора, раз дела такие намечаются. Или Роза не сможет? Или ты, Стас? Пробовать надо, а не только задания распределять.
Продолжение в следующих номерах.
