Социальный приют для детей и подростков при Министерстве труда и социального развития РД существует без малого 20 лет. Директор приюта Райханат Айгунова за это время видела многое: детские слезы, боль, горечь утраты и непомерное счастье от встречи с самыми главными людьми для детей – родителями.
Мы входим с Райханат Абдуллаевной на территорию приюта. Двор утопает в зелени, повсюду беседки и небольшие спортивные площадки.
В самом здании постоянно снуют люди. Выносят на просушку одеяла и подушки, моют полы и окна.
– Сейчас все ребята находятся в детском лагере «Березка», который расположен в Гергебильском районе, а мы готовимся к возвращению маленьких посетителей, – рассказывает Райханат Абдуллаевна по пути в свой кабинет.
Кабинет директора приюта небольшой, но уютный. Сам же директор производит впечатление женщины деловой, напористой, но добродушной.
– Наше учреждение открылось в 1994 году по решению постановления Правительства РД. В то время подобные заведения называли «учреждениями нового типа». Ведь социальных приютов в стране не было. Да, были детские дома и интернаты, но социальный приют – явление для всей страны новое.
– А чем отличается социальный приют от интерната и детского дома?
– Для того чтобы ребенок попал в детский дом или интернат, нужно собрать большое количество документов. К нам же ребенок может поступить даже без имени. Стараемся работать по принципу неотложной помощи. Хочу также отметить, что первой задачей при встрече с таким ребенком стоит установление его статуса. То есть мы пытаемся найти его родителей и родственников. Еще одно наше отличие – дети находятся у нас от 3-х до 6-ти месяцев. За это время составляется родственная база малыша и его забирают обратно в семью.
– Бывает такое, что за ребенком никто не приходит? Как складывается его дальнейшая судьба?
– К счастью, в последнее время такие случаи – редкость. Если в течение 6 месяцев найти родственников ребенка не удается, мы обращаемся в судмедэкспертизу, где устанавливаются возраст ребенка, примерная дата рождения, иногда имя и фамилия, хотя чаще всего дети помнят, как их зовут. Далее документы на ребенка передаются в органы опеки, которые определяют его в приемную семью или детский дом.
– Социальный приют – место временного пребывания. По каким причинам к вам приходят чаще всего?
– Вы не поверите, по абсолютно разным! Мне многие говорят: «Вот, все твои дети – брошенные!» Нет, у этих детей есть родители и родственники, просто мы их относим к категории попавших в трудную жизненную ситуацию. Погорельцы, переселенцы, жертвы нездорового психологического климата в семье, дети, чьи родители находятся в разводе. Семьи таких детей принято называть неблагополучными, а наша задача – помочь маленькому человеку освоиться в непростой для него ситуации.
– Получается, нет одинаковых ситуаций, из-за которых детям пришлось променять тепло родительского дома на приют?
– Детишки приходят с разными историями. Есть такие, о которых я не могу никому рассказать. Об этом знает только наш психолог и я. Просто предупреждаю всех своих сотрудников: к этому ребенку нужно проявить ласку и терпение. И никогда социальные педагоги и воспитатели не будут давить на ребенка и допытываться, что послужило причиной его появления здесь.
– Чтобы работать с так называемыми «трудными» детьми, должна быть хорошая команда психологов, воспитателей, педагогов. Вам удалось ее собрать?
– Моих сотрудников отличает большая любовь к детям. И я не лукавлю, когда говорю, что каждый психолог, воспитатель, педагог пропускает боль ребенка через себя. К нам приводят детей от 3-х до 8 лет. Многие из них не умеют говорить по-русски. Здесь и выручает многонациональный коллектив. Но дети быстро акклиматизируются и уже спустя пару месяцев свободно говорят на русском языке, делают первые успехи в творчестве. Мы сотрудничаем с министерством образования, минздравом, МВД. Стараемся сообща решать наши проблемы. Ведь перед нами стоит важная задача – сделать все, чтобы детей воспитывали мы, а не улица.
– Вы говорите, что истории у детей разные. Можете сказать, за последние годы какие чаще всего встречаются?
– Развод родителей, например. Дети обычно остаются с матерью, но не каждая женщина имеет высокооплачиваемую работу и жилье, чтобы содержать себя и детей. Вот недавний случай: разведенная женщина с тремя детьми приехала в Махачкалу из высокогорного района республики. Начала работать на автомойке, снимала небольшую квартиру, наняла для детей няню. Няня же оказалась женщиной непорядочной, вела разгульный образ жизни. И все это при детях! Благо, соседи оказались людьми добрыми и отправили многодетную мать в наш приют. Спрашиваю ее: «Почему ты не осталась в своем селе работать? Тебе же сложно здесь, да еще и с детьми!» Оказывается, у нее проблемы в семье: пьющий брат, больная мать, отсутствие работы. Но она не бросила своих детей. Пробивается, зарабатывает на кусок хлеба. Разве можем мы ее осуждать? Или другая история: женщина сидит в тюрьме, а ребенка на полгода привели к нам. Мы выходим на связь с этой матерью, устанавливаем контакт между ней и ребенком. Они созваниваются. Даже если ребенок знает, что мама в тюрьме, он не должен думать, что она его бросила.
– То есть ребенок может у вас находиться до освобождения родителя из тюрьмы?
– В уставе оговорено, что ребенок остается в приюте до тех пор, пока мы не решим проблему ребенка. А это может быть и год, и два. Хотя такие случаи – редкость. Даже если ребенка забирают органы опеки, определяют в семью, я всегда интересуюсь жизнью этого малыша. Каждый ребенок должен жить в семье. Да, у нас есть все условия для детишек: четырехразовое питание, которое включает в себя ежедневный прием фруктов, овощей, мяса, комната для релаксации, теплая постель. Но разве сможет это заменить родителей? Вряд ли.
– Через ваш приют прошло не одно поколение детей. Бывшие воспитанники навещают?
– Я вам даже больше скажу – некоторые из них приводят ко мне своих детей. В такие моменты мне бывает обидно, потому что они повторяют судьбу родителей. Другие приходят с женами и детьми, знакомят нас, благодарят. Кому-то удалось хорошо устроиться в этой жизни, кому-то – нет. Но в любом случае родители не оставляют своих детей, а это уже о многом говорит.
– Насколько я знаю, приют также является центром по перевозке детей стран СНГ. Каким образом ребята попадают в Дагестан?
– Кто-то сбегает из дома, кого-то привлекает романтика приморских городов. Бывали случаи, когда девочки до республики добирались автостопом. В таких случаях мы созваниваемся с подобным центром из родного города так называемых «беглецов», и уже они приезжают за этими детьми. Иногда и наших ребят находят в других городах. Были случаи, когда их возвращали из Архангельска, Петрозаводска, Краснодара. Опять же, повторюсь: в последнее время такие ситуации – большая редкость.
– На ваш взгляд, почему безнадзорных и беспризорных детей в стране стало меньше?
– Во многом – благодаря политике государства. Не зря говорят, что дети – это наше будущее. Страна в это будущее вкладывает. Постепенно мы придем к отказу от интернатов и детских домов, потому что у каждого ребенка должна быть семья. В этом плане мне очень нравится позиция Чеченской Республики. Там, если у ребенка нет родителей, все заботы о нем ложатся на плечи родственников. Надеюсь, и Дагестан подхватит эту инициативу. Хочется, чтобы каждый малыш, на плечи которого легла тяжесть и ответственность за себя, мог счастливо улыбаться. Такая улыбка дорогого стоит, поверьте!
P.S. То, что в приюте детей любят, – видно сразу. Воспитатели с удовольствием показывают рисунки ребят, победителей выставок, рассказывают о характере детей, об их привычках. И отрадно то, что для малышей создали условия, в которых они хоть немного могут отвлечься от реальности, которая подчас к таким детям бывает беспощадно сурова.
