Продолжение. Начало в предыдущих номерах.
ЕГО ОПЕКАЛА АНХИЛ МАРИН
На заре своего увлечения краеведением мне захотелось узнать подробности жизни трагической поэтессы Анхил Марин. Ученый Ш.И. Михайлов, живший в ту пору в Буйнакске, отослал меня к чохцу И.Д. Нахибашеву. Дом последнего находился в 2-х шагах от Михайловых. Жил Нахибашев на 2-м этаже, куда вела ветхая деревянная лестница в два марша.
Меня встретил донельзя смуглый, рослый, худой, с обросшей бородой и черными глазами человек, назвавшийся Ибнхаджаром Дибировичем. Шихабутдин Ильясович знал, к кому меня направить. Нахибашев сообщил кучу никому не известных подробностей об Анхил Марин, которые вошли в мою копилку.
Но я и предполагать не мог, что когда-нибудь понадобятся сведения о самом информаторе, поэтому теперь мне приходится сожалеть о своей промашке.
Вот каким предстает Ибнхаджар Дибирович в рассказах моих информаторов и, в частности, профессора И.X. Халилова.
Отец Нахибашева на какой-то почве лишил жизни одного из сельчан, в связи с чем по решению джамаата был выслан из Чоха в Ругуджу. С ним вместе родной очаг покинула его сестра Чакарай. Нахибашев женился на ругуджинке Аминат, появились дети, воспитанием которых занималась Анхил Марин. По словам Чакарай, поэтесса жила в их семье.
Ибнхаджар потерял родителей в 15-летнем возрасте. Причину их смерти мне не могли объяснить. Может, от холеры, разразившейся в Дагестане в 1892 г.? Короче говоря, мальчик стал сиротой. Родственники потребовали его в Чох и распоряжались им как хотели. В частности, 17-летнего Ибнхаджара, даже не спрашивая согласия, женили на 37-летней Муслимат. От этого странного брака родился Дибир. О нем я позже упомяну.
Через три года, оставив Муслимат в Чохе, мой герой перебрался в Темир-Хан-Шуру. Здесь у Ибнхаджара проявился талант предпринимателя. Сперва он открыл небольшой мыловаренный завод, затем – мануфактурный магазин. С Магомедмирзой Мавраевым он не только дружил, но и помогал на первых порах содержать типографию. Впоследствии, чтобы не мешать процветанию земляка, в Хасавюрте открыл свою типографию. Далее занялся строительным подрядом, торговлей. Деньги приумножались как на дрожжах, что дало возможность закупить несколько домов на Аргутинской улице Темир-Хан-Шуры.
Владея четырьмя языками: аварским, кумыкским, русским и на бытовом уровне арабским, чохец заимел широкий круг знакомств. С тех пор имя Ибнхаджара значилось среди именитых граждан областного центра Дагестана.
Невзирая на высокое положение, он не чурался и принимал всех, кто приезжал из Чоха или Ругуджи. Должен заметить, что на этой почве некоторые земляки спекулировали его добротой.
Он помогал взрослым устроиться на работу, молодежи – на учебу. В жизни братьев Данияловых он принял самое горячее участие, добился их принятия в педагогический техникум, помогал им материально. Братья никогда не забывали доброту Ибнхаджара Дибировича, и, когда в 30-е годы над Нахибашевым нависла смертельная опасность, Абдурахман Даниялов спас его, а в годы войны помогал ему чем Бог пошлет.
…Однако я здесь несколько забежал вперед. В Темир-Хан-Шуре ему приглянулась кудалинка Патимат, дочь известного шейха Мусы. Он женился на ней. Она родила ему 4-х детей. Патимат умерла от болезни. Нахибашев остался с детьми, которые были мал мала меньше. Положение спасла сестра покойной, которая заботу о сиротах взяла на себя. Впоследствии они поженились.
Все 6 детей Ибнхаджара окончили вузы. В частности, Дибир Нахибашев окончил Ростовский медицинский институт. Попал на флот. Исполнял должность корабельного врача, участвовал в Великой Отечественной войне. Вернулся с фронта в звании полковника медицинской службы, заслужив за ратный труд множество наград, в том числе и орден Красной Звезды. Жил он в Нальчике, где умер в 1988 г.
Следующий сын Ибнхаджара – Ильяс – в 18-летнем возрасте получил звание лейтенанта. Участвовал с первых дней в Великой Отечественной войне. Погиб в 1943 г., участвуя в боях на Курско-Орловской дуге. Как это произошло и где могила Ильяса, никто не знает.
Дочь Сапият долгие годы студентам Сельхозакадемии читала курс лекций по английскому языку. Сейчас на пенсии.
Дочь Ибнхаджара Асият получила высшее педагогическое образование, заведовала детсадом, учительствовала в школе. В 50-летнем возрасте ушла из жизни. От нее остались Зарема и Ризван. Дочь работает в Москве врачом, а сын – инженер-строитель одной из организаций Махачкалы.
Младший сын Ибнхаджара Муса окончил среднюю школу в родном ауле, для получения высшего образования выбрал Грозненский нефтяной институт. Работал в системе «Дагнефти» и на заводах Махачкалы на руководящих должностях. Защитил звание кандидата технических наук. По решению вышестоящих органов республики Муса Нахибашев был назначен директором завода «Стекловолокно». Умер в 1994 г. Его супруга Патимат Асадулаевна работает зав отделением в детской стоматологической поликлинике и воспитывает троих детей: Муслимат, Ибнхаджара и Ильяса. И еще одна дочь – Рая, окончив Дагпединститут, живет и работает в Ташкенте.
ЕМУ БЫ СТАТЬ УЧЕНЫМ
Во время Кавказской войны не все дагестанцы держали сторону Шамиля. Такое положение наблюдалось и в ауле Чох. Это было связано в первую очередь с тем, что в 1811 г. жители аула дали клятву верности царю. Во время войны данный населенный пункт нередко оказывался в зоне боевых действий. В связи с этим часть жителей, которая придерживалась русской ориентации, переехала в Верхнее Казанище. Таким образом, в этом кумыкском ауле очутилась семья Дибирбага Нахибашева. Мой же рассказ о его внуке – Абдурахмане Магомедовиче Нахибашеве.
Он неплохо знал историю родного Чоха, знал, почему его сородичи переехали на плоскость, в то же время Абдурахман Нахибашев глубоко чтил героев Кавказа: Шамиля, Хаджи-Мурата, Ахверди Магому, Закари Нахибашева и др.
Он успешно окончил Темир-Хан-Шуринское высшее городское училище. Самым большим его приобретением стало прекрасное усвоение русского языка, что сыграло немаловажную роль в его последующей жизни. На него обратили внимание. В апреле 1923 г. Абдурахман Нахибашев избирается депутатом Буйнакского районного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Далее он выдвинут на должность заведующего Буйнакским земельным отделом, а с 1928 г. в течение 40 лет он секретарь райисполкома города.
Но в Абдурахмане Нахибашеве привлекает совсем другая сторона его деятельности, как бы сейчас сказали, деятельности на общественных началах. Вот одни из многих примеров.
В 20-е годы в местечке Бакъалы-коль («Лягушачье болото») бык агачкалинца Раджабова провалился по грудь в какую-то яму. Хозяин быка в провале обнаружил несколько браслетов и колец из серебра, бусы, глиняные горшки. А. Нахибашев о находке Раджабова сообщил в Махачкалу, но в течение 20 лет Бакъалы-колем никто не интересовался, кроме ученых мужей, которые увлеклись рассказом и зафиксировали координаты местоположения любопытного памятника. И только лишь в 50-е годы археологи под руководством К. Смирнова раскопали бронзовые браслеты, удила, бусины, фрагменты бронзового зеркала, более 20 кувшинов, наконечники копий и стрел, ножи с черенками, поясные пряжки, амулеты, серьги из серебра и золота, каменные перчатки, статуэтки из цветного стекла – в общем сотни археологических ценностей.
«Материалы Агачкалинского могильника, – сообщил ученый, – дают представление о развитии культуры местного населения V–VI вв. н.э. А в VIII–IX вв. приобретают новые черты, свойственные для всех районов, входящих в состав Хазарского каганата. Могильник у селения Агачкала представляет большой научный интерес…» У истоков этого открытия, как мы знаем, стоял Абдурахман Нахибашев.
С этого события, собственно говоря, и началось то, что стало его вторым «я». Интересующийся всем, что имело отношение к старине, потомок чохцев увлекал энтузиазмом и других. Это он умел делать с блеском.
Прекрасный рассказчик с хорошо поставленным голосом, начитанный, наконец, обладающий высоким авторитетом, Нахибашев привлек себе на помощь секретарей сельсоветов всех аулов Буйнакского района, учителей и учащихся, чабанов, любителей природы. И это давало свои результаты.
В 1942 г. при прокладывании новой дороги из Буйнакска в селение Эрпели был найден оригинальной работы кувшин, а через три года в Верхнем Казанище во время рытья котлована – кувшин, покрытый глазурью, и еще два сосуда громадных размеров в Акайтале. Все эти ценности А. Нахибашев с подробным описанием доставил в Республиканский краеведческий музей, где его принимали как своего внештатного сотрудника.
«Республиканский краеведческий музей ДАССР, – говорилось в одном из документов, – высоко оценивая Вашу работу в области археологического изучения Буйнакского района, а также ту помощь научным экспедициям, которую Вы оказываете ежегодно при археологических исследованиях, приносит Вам свою глубокую благодарность.
Музей надеется, что Вы и впредь будете в первых рядах краеведов-патриотов своей родины и тем самым окажете посильную помощь научным организациям республики в создании тру да по истории Дагестана».
Он не оставался в стороне и в последующие годы. Каким-то образом в руках Нахибашева оказался портрет имама Шамиля, нарисованный на картоне руками княгини Орбелиани. Как ни жаль было, Нахибашев отдал бесценную вещь также в музей. Туда же сдал подлинное письмо Шамиля на имя Асхаб-паши, портрет Хаджи-Мурата и другие исторические ценности.
Абдурахману Магомедовичу принадлежит и честь открытия лечебного источника у подошвы Каркара в местечке Элмени-гол Буйнакского района. Он исходил вдоль и поперек многие населенные пункты, где его принимали как дорогого гостя, потому что в нем не было чванства хакима, потому что умел о высокой материи говорить доступно и понятно, однако не упрощая суть. Он являлся кладезем необыкновенных историй, связанных с краем, в том числе с родиной предков – аулом Чох. Абдурахман Магомедович тесно был связан с интереснейшими людьми, которым оказывался очень нужным, будь то простой крестьянин или ученый, а то и приезжие господа из-за рубежа.
МАВРАЕВЫ-НАХИБАШЕВЫ
Путь от древних наскальных изображений до современной книги Дагестана был долгим и многовековым. Процесс зарождения книгопечатания в Дагестане начался во второй половине XIX столетия.
Одним из организаторов и руководителей этого замечательного явления истории духовной культуры народов Дагестана и Северного Кавказа был Магомедмирза Магомедович Мавраев, сын ученого Мухаммадали, сына ученого Мухаммадмирзы, сына Мухаммадали, сына Хаджиали, сына Мавра из рода Нахибашевых из селения Чох. Он родился в 1878 г. Родители его были состоятельными, весьма образованными людьми своего времени. Глава семьи Мухаммадали, будучи лицом духовным в древнем ауле, имел богатую библиотеку, состоящую из классического наследия великих гуманистов Востока, и преклонялся перед духовностью и светским образованием. А своего сына он, по примеру многих выходцев из родного аула, прочил в офицеры армии Его императорского Величества Александра II. Но судьба распорядилась по-своему.
Магомедмирза вначале учился в известном в то время во всем Дагестане Согратлинском медресе. Здесь он встретился с Абусупьяном Акаевым из Нижнего Казанища, тоже учившимся в этом медресе. Эта встреча и определила дальнейшую судьбу и деятельность Магомедмирзы Мавраева. Их творческие связи продолжались до конца трагических 30-х годов.
В 1900 г., загоревшись идеей организовать в Дагестане типографию, друзья ездили в Казань, Оренбург, где они встретились с местными учителями, ознакомились с новыми методами обучения, однако приобрести типографское оборудование им не удалось. Воодушевленные благородной идеей создания в Дагестане типографии, М. Мавраев, А. Акаев и Исмаил Абакаров из с. Шулани Гунибского округа поехали в 1902 г. в г. Бахчисарай и устроились на работу в типографию известного во всем восточном мире ученого, просветителя и книгоиздателя Исмаила Гаспринского, который принял молодых дагестанцев с большим радушием, так как сразу же определил огромное желание юношей учиться.
Мавраев хотел купить здесь типографское оборудование, но, не имея на это разрешения со стороны царской администрации, приобрел всего лишь небольшой типографский станок на имя И. Гаспринского. В процессе работы в типографии они освоили технологию книгоиздательского дела, что имело важное значение в их дальнейшей деятельности, и в 1902-1904 гг. в Бахчисарае и Симферополе издали на арабском и кумыкском языках около 20 книг различного содержания.
Из книги Б. Гаджиева «Нахибашевы».
Продолжение следует.
