В заключение своей книги «Асари Дагестан» Гасан Алкадари приводит сведения «об умерших и здравствующих ученых, преподавателях из дагестанцев». По прошествии ста с лишним (точнее 116) лет со дня завершения этого исторического труда вновь и вновь демонстрируется возрастающая значимость этих «живых свидетельств», порой очень скупых, но по сути бесценных для современных поколений.
Для интересующихся лезгинской литературой первой половины XIX века, несомненно, представляют огромный интерес следующие сведения об одном из современников автора книги «Асари Дагестан»—поэте Эмирали из Тахирджала: «Также в Кубинском уезде житель селения Тахирджал Гаджи Эмирали-эфенди был действительным ученым и совершенным праведником. Он в дни юности переселился оттуда в Кюринский округ и усвоил науки в селении Юхари-Яраг у учителя нашего шейха Магомед-Эфенди Яраги в его медресе, а потом вместе с ним бежал в Аварию и, служа ему, получил свою долю пользы по части явных и тайных наук, а также женился на дочери брата того эфенди благонравной и благочестивой по имени Меймунат и имел от нее сына, а именно состоящего теперь в Кюринском округе в селении Касумкент ученого Молла Магомеда. Потом упомянутый Гаджи Эмирали-эфенди вернулся оттуда в Кюринский округ, поселил свою семью в селении Юхари-Яраг, а сам направился в паломничество, но в этом путешествии умер, да помилует его Аллах Всевышний».
Гасан Алкадари умалчивает о литературных изысканиях Эмирали, что может огорчить исследователей его творчества: историограф, рассказывая о других выдающихся ученых своего времени, таких, как, например, Мирза-Али из Ахтов и Али из Рухуна, и отмечая их научную деятельность, одновременно указывает на наличие их художественных произведений. Но о том, что Эмирали из Тахирджала является автором целого ряда соответствующих серьезному поэтическому уровню стихов, стало известно современному читателю только в 1980 году, когда лезгинский литературовед Мавлуд Ярахмедов, живший и работавший в Баку, издал в издательстве «Генжлик» объединенный сборник стихов Эмирали из Тахирджала и Реджеба из Ихрека. В дальнейшем, продолжая жизнь и творчество тахирджальского стихотворца, писавшего по сложившейся в его времена традиции, на тюркском языке, литературовед в своей монографии «Из истории азербайджанско-дагестанских связей» (на азербайджанском языке) отмечает: «…в 1835 г. Эмирали вместе с другом Абдуллой из Алкадара (отцом Гасана Алкадари.—А.К.) приезжает в селение Амсар Кубинского округа к А.Бакиханову. Последний по совету друзей организует литературный кружок «Гюлистан», и Эмирали участвует в работе этого кружка». (Цитата из книги С. Бедирханова «Эстетика лезгинской любовной лирики ХVII -ХIХ вв.».
В 1992 году в Дагестанском книжном издательстве вышел небольшой сборник стихов «Журавли», объединивший под одной обложкой стихи Эмирали из Тахирджала (в книге его имя указано как Эмир Али) и его односельчанина Эмираслана Гани (1851-1896), который, в отличие от своего коллеги, писал на родном лезгинском языке. Составитель книги – известный поэт и прозаик Забит Ризванов. Он же переводчик стихов Эмирали.
В предисловии Забит Ризванов пишет, что поэт родился приблизительно в 1790 году, и упоминает о его учебе в медресе Мухаммеда Яраги, что, полагаясь на свидельство Гасана Алкадари, можно считать неоспоримым. Далее составитель говорит о вполне допустимом, но не подкрепленном доказательствами факте тесной дружбы, сложившейся у Эмирали в ярагском медресе с Гази-Мухаммедом и Шамилем, впоследствии ставшими имамами Дагестана и Чечни. Факт, что Эмирали был женат на дочери брата Мухаммеда Яраги, имеет доказательную основу, опираясь на которую, можно предположить наличие наряду с родственными и дружеских отношений между Эмирали и отцом Гасана Алкадари Абдуллой-эфенди, который был женат на дочери ярагского шейха Хафсат, являвшейся женой покойного имама Гази-Мухаммеда.
Будучи мюридом первого тарикатского шейха, Эмирали разделил с ним все притеснения и гонения, которым со стороны царской власти подвергался Мухаммед Яраги, хотя в дошедших до нас стихах поэта на этот период жизни нет даже намека. Но есть отдаленные намеки на другие трагические события, наверняка произошедшие в жизни поэта.
Забит Ризванов без указания источника приводит и факт ареста и ссылки Эмирали после его участия в походе Гази-Мухаммеда и Шамиля в Хунзах на резиденцию аварских ханов, которых, по свидетельству очевидца событий Мухаммеда Тахира, имам считал «закоренелыми врагами ислама и виновниками разложения народных нравов». О том, были ли приняты после этого неудачного похода имама какие-либо репрессивные меры со стороны царской власти, история умалчивает. Так же, как и о том, был ли среди воинов Гази-Мухаммеда мюрид и поэт Эмирали. Но стихи-послания, свидетельствующие о несправедливой доле, на чужбине в «углах темниц», говорят сами за себя:
Если кто спросит об этой стороне,
Ты ему расскажи обо всем, как есть.
Груз скорбен этого
несправедливого времени,
Ныне взвалился на плечи всех людей, скажи…
Попавшие в силки
нечестивца люди
Сожжены муками, тела их пропали.
Сколько молодых людей
в углах темниц
Валяются под ногами
смерти, скажи.
В народных песнях лезгин часто упоминаются перелетные птицы, с помощью которых влюбленные девушки пытаются разузнать о судьбе любимого человека, ушедшего на заработки в чужие края.
Азербайджанский поэт ХVIII века Вагиф в своем стихотворении о журавлях говорит:
Я ищу кареглазую средь жен.
Не видали ль вы этих глаз,
журавли?
Ваша дикая песня нежна, нежна.
И душа моя радостью обновлена.
И Вагифа душа высоко взметена,
Чтобы вечно лететь возле вас, журавли.
В армянской народной поэзии журавль является символом тоски по родине.
В древнегреческой поэзии известен случай, произошедший с поэтом Ивиком (VI в. до н.э.), погибшим от рук убийц. Истекающий кровью поэт, понимая, что умирает и не сможет попасть на «Посейдонов пир», обращается к пролетающим журавлям с мольбой о мести. На празднике во время театрального зрелища в полной тишине зрители, уже знавшие о гибели поэта, услышали, как один из присутствующих назвал пролетающую стаю «ивиковыми журавлями» и тем самым доказал свою причастность к убийству любимого народом поэта.
«Библейская энциклопедия» архимандрита Никифора, изданная в Москве в 1891 году, указывает на упоминание этих птиц в Ветхом Завете: «По закону Моисееву журавль или цапля считались птицами нечистыми. Исаия указывает … на хорошо известный каждому жалобный крик журавля, курлыканье во время перелетов, которому он уподобляет стенание царя Езекии во время его болезни. Иеремия же говорит об уме и смышлености журавлей в следующих словах: «И журавли наблюдают время, когда им прилететь, а народ мой не знает определения Господне». Видимо, во все времена жалобный крик журавлей вызывал в душах людей особый трепетный отклик, находя в курлыканье голосовое обозначение страданий человека, угнетенного жизненными невзгодами и неурядицами, тем более что перелетные птицы, в отличие от людей, могут одолевать любые расстояния. В своих «Журавлях» Эмирали, находившийся на чужбине, жалуется на судьбу и несправедливость эпохи и, оставаясь верным поэтическим традициям, одновременно вносит в свое стихотворение заметные новшества содержательного характера. Таковым следует считать поэтический прием, который отличает автора от многих его собратьев. Он не просто просит журавлей передать определенному адресату (в данном случае родной стороне) вести о его телесном и душевном состоянии, а умоляет спуститься к нему и поделиться трудностями, поговорить о жизни, что называется, лицом к лицу. Невольно думается, что автор этого стихотворения так же, как древний пророк Иеремия, знал «об уме и смышлености» журавлей. Вот что говорит поэт: Вы не думайте, что печаль не только у вас в сердцах, но и человека гнетет скорбь журавлей. Стихотворение бесценно еще и тем, что дает основание предполагать, что стихотворец был в недобровольной разлуке с отчизной, и, как мы видим из первой строфы, это разлучение произошло в его молодые годы:
Стаями пролетая наверху,
Издайте крик по Дагестану, журавли,
у меня есть просьба к вам.
Выслушайте меня молодого, журавли.
В связи с этим все догадки исследователей о том, что стихотворение могло быть написано во время совершения поэтом хаджа в Мекку, теряют силу, потому что паломничество им было совершено в конце жизни. Кроме всего прочего, вряд ли ученика шейха Мухаммеда Яраги во время исполнения наиглавнейшего долга правоверного мусульманина могли посещать такие полные печали и безысходности переживания. На основании того, что в первой строфе упоминается Дагестан, а в последней поэт просит передать привет своему родному селу Тахирджалу, расположенному южнее Страны гор, по правую сторону Самура, мы можем предположить, что полет журавлей совершался осенью и с севера на юг. Остаются открытыми вопросы: когда и за что был сослан поэт, и где и сколько времени терпел невольную разлуку с родной землей?
Возвращаясь к предисловию книги Забита Ризванова, нельзя обойти вниманием и такие слова: «В 1846 году три друга: поэты и ученые Эмир Али, Абдулла Алкадари и Абаскули Бакиханов вышли в долгий путь, чтобы отправиться по странам Востока и совершить паломничество в Мекку. Заболевшие в долгом пути Абаскули и Эмир Али скончались в местечке Вади-Фатима. Абдулла Алкадари живым и здоровым вернулся домой».
К сожалению, автор приведенной цитаты не указывает на источник получения этих сведений. Что касается года смерти А.Бакиханова, в «Советском энциклопедическом словаре» (1981 г.) эта дата соответствует 1847 году. Свидетельство Гасана Алкадари не содержит и намека на совместное паломничество его отца, известного историографа Бакиханова и «действительного ученого» Эмирали, кроме недвусмысленной и сухой констатации факта: «в этом путешествии умер». Также не указано место кончины Эмирали.
Но по приставке «Гаджи», прилагаемой Гасаном Алкадари к именам Абдуллы-эфенди и Эмирали из Тахирджала, можно догадаться о том, что ими был совершен хадж в священную Мекку. Возможно, что данная приставка имела отношение и к причастности этих исторических лиц к суфийскому ордену и тарикатскому движению, которое в свое время возглавлял Мухаммед Яраги. Кроме того, привлекательна деталь, приводимая Гасаном Алкадари, который отмечает, что Эмирали направился в паломничество после возвращения из Аварии. Возможно, он вернулся оттуда после смерти Мухаммеда Яраги, скончавшегося в 1840 году. Есть у историков и иное мнение, предполагающее, что муршид умер в1838 году.
Интерес к поэзии Эмирали из Тахирджала возрастает как среди читателей, так и среди исследователей его творчества, о чем свидетельствуют разные издания. Стихи поэта представлены в книге «Дореволюционная лезгинская литература», составленной профессором Гаджи Гашаровым и изданной в Дагучпедгизе в 1990 году. В 2004 году под грифом института «Юждаг», функционирующем в Дербенте, вышла книга «Из сокровищницы лезгинской литературы», в которой поэт и литературовед Азиз Мирзабеков собрал ценные сведения о лезгинских поэтах периода Кавказской Албании, а также о стихотворцах, по исторически сложившимся традициям творивших на арабском и тюркском языках. Поэтические произведения, приведенные в данном издании, превосходно переведены самим Азизом Мирзабековым, владеющим языками оригиналов этих стихотворений. То же самое мы можем сказать и о его переводах Эмирали из Тахирджала.
В заключение хочется отметить, что у Эмирали судьба поистине большого поэта, каждое творение которого отмечено глубокими раздумьями и светлыми чувствами, не иссякающим уважением к человеку, его соответствию высшему своему предопределению: творить добро и служить правде.
