Религиозное и светское в нравственной идентичности исламской молодежи

Исследования российских социологов последних лет приводят к выводу, что современное российское общество больше напоминает «рассыпающийся песок», из которого не удается создать устойчивую социальную конструкцию. Одной из главных причин такого состояния считается то, что «сами элементы общества, попадая в зону притяжения иных цивилизационных ядер, неизбежно теряют свою идентичность». Несмотря на интенсивное становление и утверждение российской идентичности, формирование интегративного образа россиян оказалось непростым процессом.
Так или иначе, россияне испытывают серьезные проблемы с коллективной идентичностью. И дело тут не только во внешних факторах. В новой России оказались актуализированы многие «спящие» составляющие общественного сознания и общественной практики. Наиболее значимые среди них, дозволенные идеологией либеральной демократии – это идеологический плюрализм, возродившаяся на этой почве религия, свобода частного предпринимательства с множеством вытекающих отсюда последствий. Либерализация и ослабление традиционных механизмов институциональной регуляции, отказ от унифицированных образцов формирования молодого поколения посредством целенаправленного воздействия на него методами воспитания и, напротив, усиление спонтанности в освоении молодежью социальной действительности сильно изменили механизм социализации молодежи. Социологи начали говорить о смене парадигм социализации, особенно молодежной социализации. Ключевым понятием в новом взгляде на этот сложный процесс стало понятие «множественные социализационные траектории». Данное понятие открывает новые возможности анализа социальных процессов, в которые вовлечена современная российская молодежь. В то же время она вводит исследователя в более сложную познавательную ситуацию.
Религиозное сознание, будучи одной из форм мировоззрения, способно влиять не только на этническое сознание, но и на другие его формы. В этом смысле в современной России конкурирующими парадигмами формирования нравственного сознания являются религиозные и светские ценности. Это особенно актуально для социальной группы молодежи, с которой связаны на Северном Кавказе острые социально-политические проблемы. Не секрет, что не только так называемые ваххабиты (салафиты) в Дагестане и других северокавказских субъектах РФ политизировали вопросы ношения одежды (хиджаб, платок), продажи спиртных напитков и другое. Протест, выраженный салафитами обществу и государству, одной из своих задач провозглашает их нравственное очищение. Эта же цель ставится и представителями традиционного, официального ислама.
Наибольшую институциональную озабоченность по поводу проблем нравственного состояния российского общества проявили представители двух самых крупных конфессий страны – Русской Православной Церкви (РПЦ) и российских исламских центров, которую они выразили в программных документах РПЦ и Совета муфтиев России . В них отражена исключительная роль религии в формировании российской духовности. В связи с этим деятельность духовных лидеров и богословов направлена на обеспечение присутствия религиозных деятелей или религиозных программ в государственных образовательных, пенитенциарных и других учреждениях, а также в системе Министерства обороны РФ. Тем самым религиозной нравственности придается универсальный характер. Ее пропагандируют как единственно возможную основу целостного воспитания человека. Более того, эту идею в той или иной мере пытаются реализовать и отдельные представители научной интеллигенции России в целом и Дагестана в частности. Их усилия в данном направлении уже дают результаты. На самом высоком уровне власти Президентом РФ принято решение (2009 г.) о включении в обязательную программу школьного образования уроков духовно-нравственного воспитания.
В связи со сказанным возникает ряд вопросов. В частности, может ли религиозная нравственность быть главным содержанием нравственности в обществе, объявившем плюрализм мировоззрений и идеологий? Насколько массовое сознание подрастающего поколения признает религиозность человека обязательным условием его нравственности? Склонны ли рядовые молодые мусульмане придерживаться строгих норм религиозной нравственности, исходящих из основополагающих сакральных текстов, или в условиях глобальных миграционных, информационных, культурных и иных процессов и перемен они будут искать иные пути адаптации к изменяющемуся миру?
Вопросы, касающиеся нравственных позиций рядовых дагестанцев, задавались в различных социологических опросах 2004 г. (494 респондента), 2007 г. (451 респондент), 2011 г. (574 респондента, опрос только молодежной социальной группы). В 2011 году опрос проводился с целью сравнительного анализа среди молодежи Чеченской Республики (271 респондент) и Кабардино-Балкарской Республики (320 респондентов).
Прежде чем оценить приоритеты нравственных ценностей молодежи, необходимо сказать о состоянии ее религиозности.
По опросам в Дагестане, с 1996 г. до 2004 религиозность изменялась следующим образом: 1996 г. – 85%, 1998 г. – 84,1%, 2000 г. – 82,5%, 2004 г. – 79,1%. Религиозность молодежи в 2004 г. была равна 81,4%. Среди учащихся и студентов РД – 77,9%. В отдельных сельских районах эти показатели были намного выше. Например, в Казбековском районе по всем возрастным группам религиозность оказалась равной 100%. К 2011 году этот показатель у молодежи РД неожиданно сильно вырос и стал равным 95,0%.
Показатель религиозности молодежи ЧР в опросе 2011 г. оказался равным 97,7%. В КБР – 77,4%.
Важным с точки зрения взаимоотношений религиозного и светского в молодежной среде является другой, качественный показатель: насколько религиозное сознание склонно адаптироваться к новым явлениям жизни? Какова степень проявления фундаменталистских составляющих исламского сознания молодежи? По опросу 2004 года в РД среди верующих 50,4% отметили свое желание исповедовать тот ислам, который был при Пророке Мухаммаде. В молодежном сознании этот показатель был выше: до 20 лет – 53,9%, от 20 до 29 – 50,7%. Противоположная точка зрения, которая ориентирует мусульманина к адаптации в новых условиях, была поддержана значительно слабее. Позицию «Исламская религия со временем должна меняться, так как меняется жизнь» в общей выборке поддержали всего 27,1% опрошенных. Эти две группы, обозначенные как «фундаменталисты» и «модернисты», в ответах на другие вопросы анкеты в целом подтверждали свои склонности к религиозному консерватизму или модернизму. В отдельных сельских районах этот консерватизм был намного выше: Ботлихский район – 100% (до 20 лет), 86,7% (от 20 до 29 лет); Казбековский район – 75% (до 20 лет), 71,4% (от 20 до 29 лет).
К 2011 году показатели «фундаментализма» у молодежи РД выросли. Косвенным доказательством этому является усиление в несколько раз за последние несколько лет показателей экстремистской деятельности молодежи, в частности, покушений на жизнь и здоровье представителей правоохранительных органов. Опрос подтвердил рост фундаменталистских настроений в молодежной среде. «Фундаменталистов» в общей выборке, по данным опроса, оказалось 72,2% («модернисты» – 9,1%). И здесь по отдельным районам показатели оказались значительно выше средних.
По этому пункту («фундаменталисты») молодежь ЧР опережает своих сверстников из Дагестана – (86,7%). («Модернисты» – 3,5%). Молодежь КБР настроена более «модернистски»: «фундаменталисты» – 52,8%, «модернисты» – 30,1%.
Общий показатель «фундаментализма» по трем республикам Северного Кавказа (РД, КБР, ЧР) оказался равным 70,1%, «модернизма» – 13,4%.
Казалось бы, приведенные данные однозначно предопределяют религиозное, более того, религиозно-фундаменталистское понимание, освоение нравственных ценностей. По другим данным опроса, гипотеза исключительно о религиозном характере нравственного сознания молодежи не подтвердилась. В ответах на вопросы о поведении респондента в конкретных ситуациях имело место противоречие с вербально общими оценками религиозных ценностей.
Первый же вопрос, который косвенно касается проблем нравственности, – это вопрос об отношении к нормам шариата. Как известно, по шариату безнравственно ходить женщине в светской одежде, нравственно иметь нескольких жен, безнравственно быть неверующим («самый благородный из вас перед Аллахом – самый благочестивый» (Коран, сура Худжурат), «те, кто не уверовали, подобны скотине бессловесной…» (Коран, сура 2, аят 171), безнравственно мужчинам и женщинам находиться на свадьбе в одном месте, играть музыку, танцевать, петь, пить спиртное даже в незначительных количествах и многое другое.
Как оказалось в опросе 2000 г. (600 респондентов) в РД, 76,6% опрошенных не желают стать гражданами Исламской Республики Дагестан.
В 2011 году вопрос о шариате, заданный молодежи РД, имел следующий вид: «Как вы считаете, нормы шариата выше законов государства?» В общей выборке «да» ответил 51,4% опрошенных, «нет» – 17,6%. Студенты светских учебных заведений: «да» – 42,1%, «нет» – 22,8. Исламских учебных заведений: «да» – 78,3%, «нет» – 4,3%.
В ЧР и КБР вопрос был задан в несколько иной форме: «Хотели бы вы стать гражданами исламской республики, где жизнь протекает исключительно по законам шариата?»
Ответ «да» в ЧР и КБР молодежь этих республик дала соответственно 57,1% и 25,0%. «Нет» – 8,1% и 73,9%. В общей выборке приоритеты шариата в трех республиках определяются ответами «да» – 49,8, «нет» – 24,7%. Несмотря на остроту религиозно-политической ситуации в КБР, молодежь республики, как видно по данным опроса, лояльно расположена к светским ценностям.
Одним из стержневых в определении нравственных императивов молодежи был следующий вопрос: «Как вы считаете…
а) нравственным (честным, порядочным и т.д.) может быть любой человек, независимо от своего отношения к вере;
б) нравственным может быть только верующий человек».
Ответы на этот конкретный вопрос также изменяют представления о преимущественно религиозной мотивированности поведения молодых людей, которые складываются по их ответам на общие вопросы, касающиеся их религиозных пристрастий. Как оказалось, число молодых людей, которые не считают религиозность человека обязательным условием его нравственности, намного больше, чем в группе с противоположной позицией.
В общей выборке (КБР, ЧР, РД) позитивно оценивающих роль нерелигиозных ценностей в нравственной идентичности человека оказалось 58,1% против 24,1%. Это хорошая установка для успешной толерантной адаптации молодых людей в сложном, противоречивом пространстве нравственных ценностей современной России.
Нужно отметить, что в разрезе республик в ответах на данный вопрос имелись различия. Так, светская оценка в данном вопросе у дагестанской молодежи оказалась равной 57,7% (религиозная – 22,6%). Эти показатели на уровне средних. Крайние позиции обозначены у молодежи ЧР и КБР. В ЧР соответственно 44,2% – «светская ориентация», 45,6% – «религиозная». В КБР соответственно 70,2% и 11,7%. Необходимо также отметить, что в ответах на данный вопрос значимых различий между старшим поколением и молодежью не наблюдается.
Есть соблазн интерпретировать полученные результаты как стремление молодежи к светской идентичности. В действительности они больше говорят о признании за другими людьми права на реализацию иных, не религиозных норм нравственности. А это разные вещи. Если усилить этот вывод в гипотетическом направлении, то можно говорить о том, что молодежь считает религиозную нравственность одним из проявлений нравственности, имеющей свою природу в более широком социальном контексте.
Анализ ответов на ряд других вопросов анкет позволяет проверить данную гипотезу.
В целях проверки того, насколько осознано молодежью влияние двух факторов – религиозного и светского на ее нравственную идентичность, был задан более конкретный вопрос.
Вопрос, заданный респондентам, звучал следующим образом: «Выберите, пожалуйста, одно из приведенных утверждений, с которым Вы согласны:
– человеческий разум способен различать добро и зло, независимо от веры в Бога.
– не разум, а вера может показать человеку разницу между добром и злом.
– затрудняюсь ответить»
Общий результат по трем республикам СКФО показал, что молодежь в выборе между добром и злом больше ориентируется на ценности разума, а не веры: приоритеты разума – 52,2%; приоритеты веры – 33,1%. По отдельным республикам эти показатели имели свои различия. КБР: приоритеты разума – 64,4%; приоритеты веры – 22,3%. ЧР: соответственно 32,7% и 52,4%. РД: соответственно 58,2% и 26,6%. Заметим, что в ответах и на этот вопрос молодежь ЧР занимает преимущественно религиозную позицию. Наиболее светская – у молодежи КБР.
Полученные опросные данные не позволяют однозначно говорить о том, что в перспективе у мусульман Северного Кавказа будут усиливаться иррациональные (основанные на вере, мистике) основания нравственной идентичности. Суть полученных различий может быть обусловлена возрастными особенностями группы молодежи (склонность к максимализму, к чувственному, более сильная подверженность «моде» религиозного поведения и др.). Вполне реально, что эти особенности восприятия религиозных ценностей с переходом во взрослую жизнь будут нивелированы.
Другой фактор, определяющий дальнейшие изменения сознания в данном вопросе, – это активно идущие процессы реисламизации. Это рост инструментальной роли ислама в протестных настроениях, мощная система исламского образования (в РД 15 исламских вузов, где учатся 1472 человека, 79 медресе – более 3 тысяч студентов, 158 мактабов – 3 тысячи студентов), еженедельные исламские проповеди по многим каналам ТВ, в мечетях, число которых в РД доходит до 2000. К этому необходимо добавить, что с 2013 года в общеобразовательных учреждениях РД да и других регионов будут в обязательном порядке проводиться уроки духовно-нравственного воспитания, которые по сути являются не светскими дисциплинами. С учетом этого, возможно, религиозно-иррациональное в нравственном сознании населения, в том числе и молодежи, будет усиливаться.
(Статья написана в рамках проекта РГНФ. Грант № 11-03-18011 е «Светская культура и ислам в современном Дагестане (по материалам молодежной среды)»).