ДАНИЯЛОВ, УМАХАНОВ…
Расул Хайбуллаев: – Вы были знакомы с Абдурахманом Данияловым, МагомедСаламом Умахановым. Работали с ними. Какими людьми они были?
– Я хорошо знал их. Моя первая официальная встреча с Абдурахманом Данияловым состоялась в 1951 году, когда меня утверждали на бюро Обкома КПСС начальником райотделения госбезопасности Шурагатского района (ныне Курчалоевский район Чеченской Республики. – Прим. ред.). Когда чеченцев в 1944 году выслали из Чечни, четыре района были переданы Дагестану. Три из них были заселены аварцами, и в один район были переселены жители горных даргинских сел, в том числе из моего хутора. Там я работал начальником райотделения госбезопасности до апреля 1954 года.
Министерство госбезопасности и Министерство внутренних дел СССР после смерти Сталина были объединены в одно Министерство внутренних дел СССР, а в 1954 году снова разъединены. В том же 1954 году я приехал в Махачкалу сдавать дела. Мне позвонили из отдела кадров МВД ДАССР и сказали, чтобы я зашел в Обком партии в кабинет №20. Оставив сдавать дела оперуполномоченного, я пошел в указанный кабинет. Секретарь говорит: – Зайдите, Вас ждет тов. Чеэров Асадулла Магомедович. Вижу на его столе мое личное дело. Поздоровавшись со мной, он говорит: – Пойдемте к товарищу Даниялову. Чеэров, обращаясь к Даниялову, говорит: – Абдурахман Даниялович, вот это товарищ, которого мы изучали и хотим рекомендовать секретарем райкома в Цудахар или Шурагат. Я попросил оставить меня в Махачкале по семейным обстоятельствам. Просьбу мою удовлетворили и назначили инструктором орготдела обкома партии, где я проработал по ноябрь 1957 года.
В 1956 году, 6 ноября, Абдурахман Даниялович вызвал меня и говорит: – В Сергокале предстоит райпартконференция, поезжай в район и посмотри, как идет подготовка. Обращаясь к Абдурахману Даниялову, говорю: – Я не обслуживаю Сергокалинский район, его курирует другой инструктор орготдела. Я плохо знаю район, так как после ухода в армию там не жил. Он в ответ мне: – Поедешь, познакомишься и узнаешь.
9-10 ноября провели конференцию, она прошла очень бурно. Избрали новый состав райкома партии из 53 человек. Все избранные получили очень много голосов против, но по большинству голосов они прошли. Это очень не понравилось Даниялову. Парторганизация района была разделена на группировки, не было единства.
В ноябре 1957 г. Даниялов вызвал меня к себе, а там у него сидел первый секретарь Кайтагского РК КПСС тов. Омаров Абдулла Омарович. Обращаясь к тов. Омарову, Абдурахман Даниялович говорит: – Абдулла Омарович, по Вашей просьбе этого товарища рекомендуем вместе с Вами вторым секретарем Серкогалинского РК КПСС. Омаров знал меня хорошо, так как я курировал Кайтагский район. Он был опытный партийный работник, ранее работал первым секретарем в Акушинском районе, секретарем Избербашского окружкома партии, первым секретарем Кайтагского райкома партии. В беседе Абдурахман Даниялович говорит: – Абдулла Омарович, Вы хорошо знаете, как я уважаю Вас, как опытного партийного работника. Но у Вас есть один серьезный недостаток – очень сильно увлекаетесь спиртными напитками. Сергокала – это не Акуша, Избербаш, Кайтаг, где Вы ранее работали. Там очень нехорошая обстановка и народ там другой.
Поработал я с ним в Сергокале десять месяцев, но, хотя он был опытным партработником и хорошим человеком, к сожалению, у него не хватало силы воли избавиться от вредной привычки. В 1958 году его освободили от этой должности.
В сентябре 1958 г. по рекомендации Даниялова я был принят слушателем Высшей партийной школы при ЦК КПСС и, окончив ее в 1960 году, вернулся в Махачкалу, проработал инструктором орготдела обкома партии до ноября 1960 года.
Абдурахман Даниялов имел высшее образование инженера-мелиоратора. Прошел хорошую служебную лестницу и работал секретарем Дагестанского обкома партии с декабря 1948 года по ноябрь 1967 года. Он был избран на эту должность с поста Председателя Совета Министров ДАССР. Даниялов был очень грамотный и опытный работник, чтил и соблюдал наши горские традиции и обычаи. Когда в 1958 году он приехал в Сергокалу с тов. Далгатовым Запиром, рекомендуемым на должность первого секретаря РК КПСС, тот во время перерыва конференции обратился к Даниялову: – У кого будем обедать и ночевать? Даниялов ответил, что у него есть в Сергокале кунак – Магомед Нурбагандов – отец Али Нурбагандова, там и будем обедать и ночевать. Так и сделали.
Магомед-Салам Умаханов до армии окончил в Махачкале рыбный техникум, работал секретарем Махачкалинского горкома комсомола, служил в кадровых частях Красной Армии, активный участник Великой Отечественной войны, награжден многими орденами и медалями. После окончания Великой Отечественной войны работал в обкоме КПСС заведующим отделом, министром ДАССР. В 1954 году с должности министра был рекомендован для укрепления первым секретарем Карабудахкентского райкома партии и на этой должности проработал до 1957 года. Это был очень подготовленный и умный партийный работник. Карабудахкентский район вывел на первое место в республике. Об опыте работы Карабудахкентского РК КПСС мною, как куратором этого района, была выпущена брошюра.
Даниялов и Умаханов были интернационалистами, соблюдали и учитывали национальные интересы при выдвижении кадров на руководящие должности в республике.
В восьмидесятые годы, когда я еще работал министром, в Махачкале был проведен семинар секретарей по идеологии ЦК компартии союзных республик по национальному вопросу. Республика наша тогда была образцом дружбы народов, решения национальных вопросов.
Бэла Боярова: – Вы сказали, что Даниялов был интернационалистом. Но многие лезгины до сих пор не могут простить ему перепись населения, в результате которой Даниялов, по их мнению, объединил аварцев и разделил лезгин. И поэтому считают его националистом. Вы, как даргинец, и поэтому человек нейтральный, что по этому вопросу думаете?
– Я не согласен с таким мнением. И не согласен с этим не только я. Тогда я не работал в Дагестане и мне неизвестно, в чем были разногласия между предсовмина Айдинбековым и первым секретарем Обкома партии Данияловым. Когда я пришел в 1954 году в Обком партии, секретарем обкома по идеологии был Абуталим Абилович Абилов, а после него на этой должности долгие годы работал Шахбаз Азизович Исмаилов – очень уважаемый и отзывчивый человек и коммунист. Один из заместителей предсовмина обязательно был лезгин, лезгины были и министрами Республики Дагестан.
КАК НОЖ В СЕРДЦЕ
Р.Х: – Вы участвовали в освобождении юга Украины. Воевали на четвертом, третьем Украинских фронтах. Как Вы относитесь к тому, что сейчас происходит на Украине, где власть захватили последователи Бандеры?
– До Украины я дважды воевал на Кавказе – на перевалах Санчара, Чмахара, в составе Тбилисского пехотного училища, где получил легкое ранение и обморожение ступней ног. После выздоровления (лежал в госпитале в Сухуми) в составе первого отдельного горнострелкового отряда альпинистов, в должности помощника командира взвода сражался с немцами на перевалах Клухор и Нахар. В сентябре 1943 г. меня направили в Буйнакское пехотное училище, которое дислоцировалось в городе Степанокерте Азербайджанской ССР. Училище из Буйнакска было перебазировано в Степанокерт с приближением немцев на Северном Кавказе.
В ноябре-декабре 1943 г. я сдал досрочно выпускные экзамены, получил звание младшего лейтенанта, и меня направили на четвертый Украинский фронт в 230-ю стрелковую дивизию, в 986-й стрелковый полк командиром взвода.
После ликвидации последнего плацдарма немцев на левом берегу Днепра и захвата нами крупных населенных пунктов Большая Липитиха и Михаиловка, четвертый Украинский фронт повернули на Крым, который еще находился в оккупации, а нашу дивизию передали третьему Украинскому фронту. В составе этого фронта наша дивизия освобождала территории Днепропетровской, Николаевской и Одесской областей.
Р.Х.: – Сталкивались с украинскими националистами?
– В вышеперечисленных областях в то время украинских националистов не было.
Четвертого апреля 1944 года, недалеко от Одессы, я получил тяжелое сквозное ранение в шею, был перебит пищевод, третий шейный позвонок, контужен спинной мозг. Одновременно разрывной пулей было вырвано правое предплечье. Лежал в госпитале в Одессе, Днепродзержинске, Махачкале. В сентябре 1944 г. в Махачкале выписали меня с ограничением годности к строевой службе. С этим предписанием я попал в 61-й запасной офицерский полк Харьковского военного округа. Здесь я находился до апреля 1945 года, после чего с маршевым эшелоном прибыл в 936-й стрелковый полк 254-й стрелковой дивизии первого Украинского фронта. Назначили меня командиром пулеметного взвода, и продолжал воевать с немцами в чехословацких горах до 9 мая 1945 года.
Из Чехословакии маршевым строем приехали в город Освенцим в Польшу, там находились до августа 1945 г. в августе – сентябре 1945 г. своим ходом пришли в Западную Украину Львовскую область.
Здесь я находился до июня 1946 года. Подразделения нашего полка находились в разных населенных пунктах, и там нам приходилось очень часто встречаться с бандеровцами. Они убивали наших офицеров, сержантов, рядовых бойцов. Бандеровцы очень коварные и жестокие, не любили русских, днем в селах вели себя спокойно, а ночью охотились за нами. В 1946 году в июне пришло в полк новое молодое пополнение офицеров, и нас, инвалидов войны, комиссовали и отправили домой.
Р.Х: – Много говорят о жестокости бандеровцев, что они не просто убивали советских солдат, еще и издевались…
– Это правда. Если попадался наш солдат, младший командир, офицер, они издевались над ними и потом убивали их. Помню одного капитана, который ночью был ранен и попал им в руки. Они пытали его, а потом убили.
Б.Б.: – Все-таки, как Вы относитесь к тому, что сейчас происходит на Украине?
– Совершенно отрицательно. Для меня это как нож в сердце. Россия и Украина одного корня. Беда в том, что Западная Украина до 1939 года находилась в Австрии, Венгрии, Польше, в Румынии. Они по вере – католики. А сама Украина как самостоятельное государство образовалась после Октябрьской революции с приходом и установлением советской власти.
Р.Х: – Благодаря Ленину, чьи памятники они сейчас разрушают.
– До Октябрьской революции и установления Советской власти в России, Крым, Николаевская, Одесская области и Донбасс были российскими областями, которые Екатерина II присоединила к Российской империи. Когда Гитлер оккупировал Польшу, Чехословакию, Румынию, Венгрию, до начала войны Германии против СССР, немцы создали на некоторый срок западно-украинское государство. Историки об этом пишут. А когда немцы в 1941 году оккупировали всю Украину, Бандера обратился к Гитлеру, чтобы его назначили главой всей Украины. Гитлер ему ответил, что Украину мы захватили не для украинцев, а для Германии. Немцы арестовали Бандеру и посадили в тюрьму.
СЕРГОКАЛИНСКИЙ РАЙОН
В ноябре 1960 года меня избрали первым секретарем Сергокалинского РК КПСС, и до февраля 1973 года я работал на этой должности. Первые пять лет ушли на ликвидацию группировок, сплочение партийной организации района, наведение порядка и дисциплины в колхозах, учреждениях и организациях района. Удалось это потому, что работали открыто, о причинах недостатков и принимаемых мерах информировали партийные органы на местах, о принимаемых нами мерах знала общественность.
Поднятые на конференции вопросы: о водоснабжении райцентра, о строительстве Дома культуры в Сергокале, строительстве стадиона для молодежи, строительстве и ремонте школ, дорог, списании долгов и обеспечении малоземельных колхозов пахотными землями из плоскостных многоземельных колхозов. Эти и многие другие вопросы к 1964-1965 гг. нам удалось решить. Начали с ремонта дорог путем субботников. Первый такой субботник провели в декабре 1960 года, мобилизовав на это весь грузовой транспорт, технику, людей. Население и актив района это восприняли с воодушевлением. К 1965 году полностью завершили электрификацию и радиофикацию всех населенных пунктов, установили телевышку в Сергокале, что дало нам возможность смотреть телевидение в некоторых селах. В Сергокале были построены Дом культуры, автостанция, школа, водопровод. Построены школы в Мюрего, Первомайске (они с 1962-1965 гг. входили в наш район), Миглакасы, Бурдеки, Кичи-Чамри и ряд других объектов. В 1966-1967 гг. создали четыре крупных совхоза, объединив маломощные и малоземельные колхозы, повысился уровень жизни населения.
В 1966 году нашему району было присуждено переходящее Красное Знамя ЦК КПСС и Совета Министров РСФСР.
Р.Х.: – Али Магомедович, как объяснить тот факт, что из Сергокалинского района, Урахинского участка, так скажем, вышло много известных дагестанских политиков?
– Еще в царское время, до Октябрьской революции и установления Советской власти, из Урахи наиболее сознательные люди посылали своих сыновей учиться в Ставрополь, Орджоникидзе (Владикавказ), Казань, Петербург и другие города России. В Урахи в 1913 году была открыта начальная школа, потом она стала семилетней и средней школой.
В Сергокале находилось Даргинское педагогическое училище, и после окончания 7 классов молодежь поступала туда учиться. До 1940-1950 годов во многих сельских школах даргинских районов учителями работали урахинцы, окончившие педучилище.
Благодаря учебе и приобщению молодежи к образованию, культуре из Урахи вышли такие видные люди, как Алибек Тахо-Годи, Гамид, Магомед Далгат и ряд других.
В период гражданской войны в Дагестане очень много урахинцев и жителей других населенных пунктов принимали участие в боевых действиях.
К пятидесятилетию Октябрьской революции более 190 красных партизан района были награждены орденами, медалями и грамотами СССР, России, ДАССР за активное участие в установлении Советской власти в Дагестане.
ТО, ЧТО СЧИТАЮ ПРАВИЛЬНЫМ…
Р.Х.: – Вы были министром сельского хозяйства ДАССР…
– Министром сельского хозяйства я был всего два с половиной года, а министром лесного хозяйства чуть больше десяти лет.
Р.Х.: – А почему Вас перевели с должности министра сельского хозяйства на должность министра лесного хозяйства?
– Я человек по характеру несколько неудобный. Не могу не высказать свое мнение, что считаю неправильным и необъективным. Проработал два года министром сельского хозяйства, и за эти годы имел несколько несправедливых и необъективных замечаний.
За десятилетний период моего пребывания в должности министра лесного хозяйства ДАССР ни разу Обком партии не интересовался моей работой. Будучи министром лесного хозяйства, мне удалось построить административное здание лесного хозяйства, жилой дом для работников, административные дома лесхозам в Сергокале, Дылыме, Табасаране, Кочубее; новые цеха по переработке древесины, вязке веников и других изделий в Хасавюрте, Казбековском лесхозе, Дербенте, Сергокале. Расширили цеха по переработкe дикорастущих плодов в Касумкенте, Дербенте, коровник на 40 голов молочного скота в Дербенте. Озеленили дорогу Ростов – Баку от реки Герзель до Самура, начали озеленять Тарки-Тау. Создали дендропарк. Создали новый орехоплодный лесхоз в Табасаране, мелиоративную станцию по закреплению песков Кочубея и многое другое. Минлесхоз дважды был удостоен переходящего Красного Знамени Минлесхоза и ЦК Профсоюзов отрасли РСФСР.
Р.Х.: – Что Вы не приемлете для себя в сегодняшнем Дагестане? С чем Вы не согласны?
Б.Б.: – Может, то, что власть сейчас не так открыта и доступна…
– Я бы не сказал, что власть закрыта сейчас от народа. Наоборот, каждый день в «Дагестанской правде» и в других печатных органах пишут и показывают, чем занимается глава и правительство Дагестана, что делается на местах. На мой взгляд, мы еще не научились работать и жить в рыночной системе (капиталистическом строе). Если сказать – чем я особенно недоволен? Недоволен тем, что все созданное трудом дагестанского народа за 73 года Советской власти за бесценок продано и разбазарено. Одни стали чрезмерно быстро богатыми, а другие остались ни с чем. Один пример. Зачем надо было продавать за бесценок фабрику III Интернационала – ее территорию около 3-х гектаров – под строительство частных домов? А теперь хотим, чтобы Турция построила нам текстильную фабрику?!
Где теперь дагестанские мощные заводы, производственные цеха в районах, наши совхозы, колхозы-миллионеры? Все это растранжирено и продано за бесценок, а теперь хотим восстановить, но не можем, нет средств, нет рыночного опыта.
Теперь об открытости госаппарата и руководства. После ухода на пенсию я ни к одному руководителю не ходил и не общался. Как они принимают посетителей, как они подбирают кадры, мне неизвестно. У нас очень много молодых специалистов, которые работают по 10 лет на одном месте и не могут выдвинуться, так как нет у них «спины», ходатайств, нет богатых родственников. Считаю ненормальным частую смену кадров, создание новых, объединение, разъединение министерств, комитетов и других органов управления. При отсутствии большей части госсобственности госаппарат раздулся более чем в два раза, если сравнить с периодом советской власти.
Р.Х.: – Вам исполнилось 90 лет. Что считаете своим достижением в жизни? Что, по-вашему, Вам удалось сделать?
– Во-первых, мне удалось принять активное участие в защите Отечества. Я ушел на войну добровольно, с десятого класса, не достигнув еще восемнадцати лет. Мне удалось оставить хорошую память о своей работе и делах в родном районе, Минсельхозе, Минлесхозе ДАССР. Я имею ореда Октябрьской революции, Отечественной войны I степени, Красной Звезды и Трудового красного знамени, 16 медалей, множество похвальных грамот от различных государственных и общественных организаций за активное участие в общественной жизни: грамоту ДОСААФа за хорошую работу по военно-патриотической подготовке студентов, грамоту ЦК Комсомола за активное участие в работе среди молодежи к 50-летию установления Советской власти и другие. Занесен в книгу почета Обкома комсомола.
