Мы сидели с мамой на кухне и блаженно распивали чай, когда увидели в окно, как наша многострадальная соседка Кистаман бойко перелезает через наши же ворота и босая смело прыгает во двор. Платье на ней при этом было совершенно домашнее, в дырочку, платок еле держался на конце собранных в пучок волос, а лицо выражало безумие человека, вынужденного бежать из дома, куда глаза глядят. Ни наш пес Кеша, ни высокий забор ее не остановили.
КИСТАМАН
– Что случилось, Кистаман? – с усмешкой поинтересовалась мама, когда мы с ней выбежали к соседке навстречу.
– Ничего, а что должно было случиться? – тут же собрав себя в кулак, ответила гордая Кистаман, пряча при этом свои глаза и прикрывая голые стопы платьем.
– А, ну тогда заходи к нам чай пить. Как муж, как дети? – мама будто бы специально делала вид, что все в порядке.
– Ой, в другой раз приду, обед готовить надо, муж скоро вернется, – разводила руками соседка, и даже где-то правдоподобно, словно к нам так и надо приходить на чай, перепрыгивая через ворота.
– Ну ладно, – наконец, отстала от бедолаги мама, – приходи в любое время. Но тут же не смогла не добавить: «Если постучишь, мы тебе даже ворота откроем».
Кистаман, полная, тем не менее, благодарности, тут же бежала прочь, на этот раз открыв для себя замок наших ворот.
КЛЫК И ОВЦА
Кистаман вышла замуж, когда ей было 18 лет. Помню, как вся детвора с родителями гуляла на их шумной свадьбе, на которой традиционно резали барана, крали жениха, подбрасывали невесту или наоборот, а после свадьбы жены под руку уводили своих превеселых мужей, напевающих ностальгически любовные арии своим возлюбленным, а те, вздыхая и возмущаясь, еще пытались в шумной толпе празднующих отыскать своих детей.
– Мадина, Мадина! А ну быстро домой вперед нас чтобы была и чай поставь!
– Мама, оставь да меня чуть-чуть еще, с Зухришкой, ее мама же оставила!
— Я тебя сейчас изобью, скотина! Быстро, я сказала!
…
А на следующий день весь двор уже был у Кистаман и Гаджи на хинкале, мягком, вкусном и сытном, как у мамы.
Когда на том же хинкале гости просили рассказать, где и как молодые познакомились (представьте себе, даже в суровых кавказских реалиях, где любви нет, а женят на «своих», люди рассказывают, как они впервые встретились взглядом…), Гаджи сказал буквально следующее:
– Мой пес увидел ее овцу, и тогда мы поняли, что это любовь…
На самом деле, эту историю любви мы услышим еще много раз. Дело в том, что когда-то юный Гаджи помогал своему дяде где-то высоко в горах пасти стадо овец, с ним служил и безжалостный пес по кличке Клык. И вот однажды Гаджи заметил, что Клык куда-то бежит, на голос не отзывается… Гаджи пришлось его долго искать, а когда ему это наконец удалось, он увидел, как пес стоит напротив какой-то овцы, причем чужой, не из стада, не в силах пошевелиться. Так продолжалось, пока из ближайшего огорода не показалась красивая девушка и звонко не позвала:
– Маша, домой!
— Я как эту овцу увидел, сразу понял, что мой пес покорен, – говорил в сердцах Гаджи. И, набравшись смелости, добавлял: «А как голос красавицы услышал – понял, что и я там же…»
И все смеялись, а Кистаман краснела, как руки, чистившие только что свеклу.
ЧТО ЭТО БЫЛО?
Дело было летом. У Гаджи и Кистаман на тот момент подрастали уже двое детей, мальчик и девочка. Сначала я их выпрашивала у Кистаман понянчить, а потом, когда они неожиданно для меня подросли, я их выпрашивала просто выйти на улицу поиграть… Играли мы в резинки, один конец был надет на молодое дерево, а другой – на молодого Абу (мальчика).
В тот день мы так изнывали от жары, что потихонечку перебрались к ним во двор. И тут, в тени пышных деревьев черешни и вишни, поливаемых обильно водой, мы наслаждались влажной прохладой земли, вкусным ароматом фруктовых насаждений, особенно привлекательным в летний зной. Когда кто-то из нас прыгал в резинки, пытаясь выиграть кон, другой, тот, что вынужден был стоять в резинках, тянулся к красной вишне, а если повезет, и к черешне, срывал со стебельком и жадно забивал их себе в рот, пытаясь успеть до того, как наступит его очередь прыгать. Абу, когда настала его очередь прыгать, делал это с таким азартом, что резинки ему поддавались, словно сговорившись. Благодаря такой высокой игре, у меня было больше времени, чем у остальных, и я ела и ела то черешню, то вишню, неохотно, но все же подбрасывая ребятам «неудавшиеся» вишенки.
В тот самый момент, когда я закинула в рот очередную вишенку, в доме со страшным шумом разбилось что-то стеклянное, как мне показалось, и разбилось вдребезги. Я испугалась так, что резинка резонировала еще добрых десять минут под моими ногами, а детям хоть бы хны. Они как стояли и смотрели на мою игру, так и смотрели. Меня это даже напугало.
– Что это было? – обратилась я к ним.
– Это папа бьет маму, – сказали в один голос дети и на их лице не дернулся ни один нерв. Они с таким же эффектом могли сказать:
– Это ваза со стола упала.
И даже тогда бы в их голосе должно было быть больше беспокойства.
– Как бьет? А так можно? – я никогда прежде не видела, как взрослый мужчина бьет взрослую женщину.
– А что, ты не знала? – дети смотрели на меня как на полоумную.
Я ничего им не ответила. Раньше я ничего подобного не видела. А вечером зачем-то все рассказала маме. Мама, как мне показалось, тоже удивилась, ведь она дружила с соседкой, они часто ходили друг к другу на чай, и вдруг я рассказываю такое… а она ничего не знала.
В следующий раз, когда мы играли во дворе в резинки, Кистаман с криками выбежала на улицу, но тут же показался ее муж и силой потянул ее обратно домой. В окно, от которого было невозможно оторваться, я видела, как он лупит ее тем, что под руку попадется. Какая-то пластиковая бутылка, стул, кружка… В нее летели разные предметы, а она то показывалась, то куда-то исчезала… Я была в ужасе, но дети не шелохнулись. Молча посмотрели один раз в сторону дома, так, как если бы там они вдруг увидели бабочку, и вернулись к игре.
Еще через пару недель, когда мы играли на том же месте в ту же игру – я тоже не шелохнулась, когда заметила, как Гаджи что-то кричит жене, а в следующую минуту со всей силы дает ей оплеуху… Глядя на их детей, я перестала беспокоиться и считать это чем-то из разряда вон выходящим и даже маме ничего не рассказала. Я подумала, что такие у них дома правила, или я чего-то не понимаю, и в разных семьях такое случается.
ЧЕХОВСКАЯ ДУШЕЧКА
Мы с мамой часто встречали Кистаман в центральном магазине, когда ходили туда за продуктами.
– Возьми этот чай, Кистаман, вкусный, – говорила ей мама.
– Нет, Гаджи этот не любит, не пьет такое… Он любит другой, а его тут сегодня нет, завтра приду, может, привезут…
Или, например:
– Кистаман, приходи вечером на хинкал с мясом, – говорила соседка Патя.
– Ой, сегодня вечером не могу, Гаджи попросил ему чуду приготовить… Он с друзьями придет, не успею…
Она приходила к нам собирать мяту, потому что «Гаджи любит…» Или не общалась с некоторыми людьми, потому что «Гаджи сказал, они непорядочные…» Такая, знаете ли, чеховская Душечка. Все о Гаджи, все для него, все с любовью и заботой. Каждый раз, когда Кистаман говорила о Гаджи или делала что-то для него, казалось, они идеальная семья, Кистаман – идеальная жена, и все то, что я видела в окно, было отличной постановкой, плодом моего воображения или примером обычных семейных отношений.
Правда, соседи стали поговаривать, что Гаджи наркоман, к тому же любитель выпить. Но никто не мог точно сказать, когда это все началось. По меркам многих семья была хорошей или жена все ловко скрывала. Во всяком случае, мы все чаще видели соседку то с синяком под глазом, то с перевязанной рукой. На все вопросы она отвечала, что ударилась, поскользнулась и так далее.
– Кистаман, как дела? Чего тебя не видно давно? –
спрашивали соседи, завидя ее с очередной травмой.
– Дел по дому много, некогда мне, как-нибудь на чай приду, Айшат, – улыбалась Кистаман. – Тем более Гаджи в рейс уехал, хочу к его приезду свитер связать успеть ему…
И ВСЕ-ТАКИ ЛЮБОВЬ…
Прошли годы, дети выросли, женились, ушли из дома, Гаджи и Кистаман живут все в том же доме. Иногда мы их встречаем, вместе или по отдельности. Кистаман говорит, что продает летом на рынке фрукты, овощи из своего огорода, зимой откармливает скот… Что деньги нужны, Гаджи приболел, хочет его в санаторий отправить, на лечение. А Гаджи, все так же, как много лет назад, заводит:
– … Мой пес увидел ее овцу и тогда мы поняли, что это любовь…
Майя ФАТАЛИЕВА
