«Сказание о храбром Хочбаре»

Ну и что ж, что их показывают каждый год? Такая уж традиция – смотреть. Для кого-то эти советские фильмы действительно любимые: «Женитьба Бальзаминова», «Ирония судьбы, или С легким паром», «Чародеи»… Для кого-то это просто ностальгия по прошлому. Кому-то нравится советский юмор, а кто-то и вовсе смотрит все это просто так, потому что показывают.
Пользуясь, как говорится, публичной площадкой и служебным положением, хочу посоветовать вам (тем, кто еще не смотрел) посмотреть фильм «Сказание о храбром Хочбаре». Этот фильм – историко-романтическая драма, основанная на устном народном творчестве аварцев, повествующая о событиях конца ХVII века, экранизация поэмы Расула Гамзатова «Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о хане Казикумухском, о Хунзахском нуцале и о дочери его Саадат». Съемки художественного фильма начались в 1984 году, но после смерти режиссера Асхаба Абакарова были приостановлены и завершены в 1986-м. В 1987 году состоялась премьера фильма.
Я посмотрела его буквально недавно и благодарна случаю за то, что увидела его именно сейчас, а не в детстве и не в юности.
Каждый фильм – это не просто красиво отснятая картинка, это человеческие судьбы, это своя, маленькая история каждого, кто имел отношение к его созданию. И каждая эта история делает большую историю, историю фильма.
У фильма «Сказание о храбром Хочбаре» трагическая судьба. Даже не потому, что многих из тех, кто когда-то принимал участие в его создании, уже нет в живых. Трагически сложилась судьба режиссера этой картины – талантливого дагестанца Асхаба Тинамагомедовича Абакарова, которому не суждено было закончить свой фильм, как было не суждено ему раскрыть свой талант и получить широкую известность.
Для меня история этого художественного фильма стала какой-то трагической легендой, как и сама легенда о Хочбаре. А режиссера постигает в каком-то смысле судьба его главного героя.
Я благодарна людям, с которыми я беседовала и которые рассказали мне о том, как снимался этот фильм. Вроде бы фильм – уже легенда, а перед тобой сидит человек, который каким-то образом был причастен к ней, стал в какой-то мере частью ее самой – это непередаваемое чувство.
Я предлагаю вам выдержки из беседы с Багандом Холадаевичем Магомедовым, актером в прошлом, сыгравшим в фильме роль Башира, старшего сына хунзахского нуцала (выпускник Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии, однокурсник и близкий друг Асхаба Абакарова,театральный актер, снявшийся в двенадцати фильмах. Необычайно интеллигентный, интересный, творческий человек. Сейчас – Первый заместитель мэра города Махачкалы):
– Фильм «Сказание о храбром Хочбаре» – это, безусловно, детище Асхаба Абакарова, режиссера и художника, потому что первое его образование было именно художника. Судьба нас свела так, что мы с Абакаром учились на одном курсе. В 1972 году мы поступили в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Сейчас это Санкт-Петербургская театральная академия. В тот год туда набирал курс один из лучших педагогов мировой театральной школы Аркадий Иосифович Кацман. В 70-е годы Кацман был правой рукой Георгия Александровича Товстоногова. Так вот, у Асхаба Абакарова на тот момент уже было высшее образование. Я учился на актерском отделении, а Асхаб – на режиссуре. Кацман обещал сделать его именно кинорежиссером. Кстати, первые лекции по кинорежиссуре Асхаб слушал у великого кинорежиссера Григория Михайловича Козинцева, который поставил знаменитый фильм «Гамлет» и другие не менее известные фильмы. Асхаб Абакаров имел блестящую школу еще и как художник, потому что он работал в нескольких картинах с Тенгизом Абуладзе – знаменитым кинорежиссером, снявшим трилогию «Мольба», «Покаяние», «Древо желания», которая входит в сокровищницу мирового кинематографа.
Асхаб занимался йогой. Мы на курсе называли его «японец». Он просто обожал японскую культуру. Он все время что-то рисовал, и его рисунки всегда содержали японскую тематику. Читал классиков японской литературы. Асхаб был просто влюблен в Курасаву. Вы, наверно, заметили у меня здесь книги о самураях (показывает на книжные полки в кабинете). Это все пошло от него. Заинтересовавшись, я тоже очень увлекся и полюбил все это. Действительно, восточная и в частности японская культура – это настоящее искусство, которое никогда не будет отшлифовано или ассимилировано европейским.
Когда Асхаб уже заканчивал театральный институт, стало очевидно, что в дипломе ему не напишут, что он «кинорежиссер», поэтому он переводится к Тенгизу Абуладзе, который тогда набирал курс кинорежиссеров в Тбилиси. Самым первым его фильмом была тридцатиминутная короткометражная лента, снятая по рассказу Уильяма Сомерсета Моэма «Завтрак». Фильм снимался в Ленинграде, я тоже там сыграл небольшую роль. Затем он снял свою первую полнометражную картину «Тайна синих гор» о судьбе дагестанского юноши, который приехал поступать в институт, у него не получилось, и потом с ним, попавшим в городскую среду, случаются разные истории.
Уже будучи студентом третьего курса Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии, Асхаб собирал материалы по Хочбару. Всем известно, что не установлено чье-то авторство легенды о Хочбаре. Это песнь, народный фольклор. Но сама история Хочбара его сильно увлекла, потому что Хочбар – это уздень, который повел за собой Гидатлинское общество, в которое в те годы входило пять сел. Общество хотело быть свободным и отказывалось платить хану подать. Аварский хан (в то время Нуцал-хан), почувствовав в этом первые ростки развала своего ханства, решил их уничтожить и пригласил Хочбара на свадьбу своей дочери, чтобы затем казнить его, бросив в костер. Но в тот момент, когда Хочбара собираются бросить в костер, он просит, чтобы ему дали возможность станцевать. Получив разрешение, он во время танца хватает двух сыновей хана и прыгает с ними в огонь. Вот такой неоднозначный, сложный герой, сложная сюжетная канва Асхаба очень сильно заинтересовали. Он постоянно об этом думал, спрашивал, интересовался. Потом начал собирать материал.
В то время очень сложно было что-то достать из архивов. По этому поводу он специально встречался и с Расулом Гамзатовым. Потом весь собранный материал был представлен Алексею Герману, потому что тогда на «Ленфильме», чтобы поставить какую-то картину, ты должен был состоять в какой-то творческой группе. А одну из самых интересных творческих групп в то время на «Ленфильме» возглавлял Алексей Герман. Асхаб очень хотел к нему попасть. Герман почувствовал в нем дух, интересного собеседника, творческого человека и дал ему добро.
Асхаб действительно был человеком не от мира сего. Он был намного старше своих однокурсников: я 1955 года рождения, он 1945-го. В нем, естественно, был большой багаж знаний, опыта, в период моего знакомства с ним он был уже состоявшейся личностью. Асхаб очень быстро вошел в круг ленинградской интеллигенции.
Собранный им материал был представлен Алексею Герману и его супруге Светлане Кармалите, прекрасному сценаристу, написавшей сценарии ко всем фильмам Алексея Германа. Сценарий этого фильма они писали совместно. В титрах к фильму есть и имя Расула Гамзатова, потому что в картине использовались его стихи.
Наверно, потому, что Асхаб был художником, все его заготовки к фильму были покадрово разрисованы. Я сейчас вспоминаю его такие маленькие бумажечки, как карточки в библиотеке, на которых он рисовал. Весь фильм у него уже был нарисован! У него был очень хороший оператор-постановщик, художник, он очень скрупулезно подбирал себе не только актеров, но и съемочную группу.
На мою роль было четыре-пять человек, приглашенных, их всех пробовали, хотя я был его однокурсником. В кино тоже есть элементы блата, бюрократии и всего прочего: кто-то пытается протолкнуть своих знакомых, директор фильма старается сделать главным героем «своего» человека, но Асхаб к этим вопросам подходил с точки зрения только творческой.
В поисках информации о фильме в Интернете я совершенно неожиданно нашла ссылку на блог Алана Бутаева, артиста цирка, клоуна, племянника Константина Бутаева, сыгравшего в фильме главную роль – Хочбара. В своем блоге он опубликовал материал Алены Солнцевой (г. Сочи). Из него я узнала, что фильм «Сказание о храбром Хочбаре» был представлен на ХIХ кинофестивале «Кинотавр» в рамках программы «Кино, которое мы не заметили». Собравшейся на показ публике Алексей Герман (один из сценаристов и художественный руководитель картины) рассказал об истории создания фильма. Снимать фильм и сдавать его в прокат должен был аварец Асхаб Абакаров, которого Герман охарактеризовал как человека очень одаренного. Асхаб Абакаров придирчиво искал точные типажи, так, например, он отверг одного очень понравившегося Герману кандидата на главную роль…
Баганд Магомедов:
– В то время я был очень сильно занят работой в Даргинском театре и не был в Ленинграде. Естественно, Асхаб и Герман между собой общались, и, может быть, были люди, которых Герман хотел видеть на месте главного героя, и они все это обсуждали.
Костя Бутаев, сыгравший Хочбара – слишком мягкий человек. Он симпатичный, фактурно очень красивый, спортивный, профессиональный каскадер. Кстати, он ученик Сергея Бондарчука. Но в нем не хватало чего-то такого нашего, дагестанского. Это должен был быть человек резкий, жесткий, бросающий вызов. Лояльный, мягкий человек не мог быть Хочбаром, и такой поступок не совершил бы никогда. Поэтому с Костей приходилось много работать. Я ему подсказывал, Асхаб настаивал чтобы он жестче вел себя в кадре, проявлял породистость. И хотя актер должен уметь перевоплощаться в разные образы, но часто человеческая натура все-таки выскальзывает наружу.
Роль ханского сына Башира мне показалась неординарной, потому что он уже почти готов сесть на престол, и в нем есть внутреннее самолюбие, честолюбие, и чтобы кто-то вдруг не повиновался его отцу – это было для него равносильно пощечине, нанесенной всему роду! Поэтому все свои действия в фильме я видел так: мол, «не позволю!». Я конечно, хотел сыграть эту роль хорошо, очень старался, чтобы зрителям понравилось, но мои родственники, когда смотрели фильм, комментировали мне: «почему ты там упал?», «почему там не справился?» и т.д. Они ж переносят все это на мою личность, хотя я играю роль и по сюжету не могу вести себя иначе (смеется).
Основные съемки проходили в селении Чох в летнее время, потом на реке, в окрестностях Гуниба. Из Чоха мы переехали в Хотоду. Хотода – это родина Хочбара, главное село Гидатлинского вольного общества, ныне это Шамильский район. Мы жили там две недели. Снимали башню, сцены покорения Хотоды, когда Башир со своим отрядом разграбил село из-за того, что Хочбар ослушался и не принес вовремя подать Нуцал-хану. Башир вынес из его дома папаху, за что Хочбар ему потом и мстил, сказав: «Верни папаху на свое место, иначе будет по-другому». Позже он похищает сестру Башира, и только потом происходит обмен.
Съемки шли. Мы уже готовились переехать в Балхар, где должны были снимать действия, происходящие в Казикумухском ханстве, а после в район Талги, на одну из главных сцен, когда Хочбар хватает Башира и прыгает с ним в костер. Была уже глубокая осень, октябрь месяц. Мы вернулись в Махачкалу и нам дали небольшую передышку. Всех поселили в гостинице «Ленинград». В съемочной группе был и Магомед, актер Аварского театра, который уже находился на пенсии. Он играл роль Казикумухского хана. Когда нас готовили к ролям, у каждого спрашивали: «Вы будете клеить бороду или сохраните свою?». Он так же, как и я, а также замечательный актер Лезгинского театра Абдурашид Максудов, гениально сыгравший роль хунзахского нуцала, сказал, что оставит свою бороду. И вот Асхабу нужно снимать важнейшую сцену. Я ставлю бой, где Хочбар должен был драться с завязанными глазами с сыном Казикумухского хана. Готовлюсь к съемке и как постановщик боя, и как актер. Звонит Асхаб, страшно расстроенный, и говорит мне, что видит побритого Магомеда. На вопрос: «Вы что сделали?!», он отвечает: «Мне надоело. Все родственники, спрашивают: у тебя что, кто-то умер? Я побрился». А уже почти все сцены с его ролью были сняты и приклеенная борода уже не подходила. В общем, Асхаб снял Магомеда с роли. Он звонит Ватаеву, известному осетинскому актеру, и договаривается с ним сделать в Осетии пробы. С двумя актерами Асхаб выезжает во Владикавказ. Ехали они на «Рафе». Почти доезжая до Сулака, водитель отвлекся, навстречу выехал ЗИЛ, груженный кирпичами, водитель врезался в этот ЗИЛ, и Асхаб скончался на месте, он сидел впереди. Это было начало ноября 1984 года.
Мы похоронили его в Тарках. Во время похорон объявили, что фильм консервируется, снято шестьдесят процентов фильма, но возможности продолжить съемки дальше нет. На похороны пришел Расул Гамзатов, был и министр культуры. Мы с Константином Бутаевым подошли к ним и сказали: нельзя ли доснять фильм хотя бы в память о человеке, всю жизнь мечтавшем снять эту картину? По тем деньгам для продолжения съемок нужно было дополнительно пятьсот тысяч рублей. Расул Гамзатов пообещал нам и как депутат Верховного Совета СССР пошел к Ермашу (председателю Госкино СССР) и «пробил» четыреста сорок тысяч дополнительных денег.
После смерти Асхаба Абакарова заканчивал картину Михаил Ордовский, режиссер неплохой, но, как сказал Герман, к сожалению, ничего не понимающий в аварской культуре, традициях и обычаях…
Мы продолжили снимать картину. Был такой режиссер Арестов. Мы очень хотели, чтобы именно он продолжил съемки. Арестов был вторым режиссером в нескольких картинах Алексея Германа, он дружил с Асхабом и очень хорошо знал, что Асхаб думает. Он с ним часто советовался по фильму, поэтому Арестов уже был в теме. Но снова возникли какие-то непонятные дела на «Ленфильме», видимо, связанные с той же бюрократией, и появился Михаил Ордовский. Он приезжает в Махачкалу и говорит: «Мне сказали, Баганд, что ты близкий друг Асхаба. Ты поможешь мне. Мы должны сделать картину в память о нем». В общем, красивые слова. Я думал, что все будет нормально. Но потом вижу, что уровень у режиссера не тот. А когда уже он стал подбирать массовку, начал требовать, чтобы в ней были какие-то уродливые фактуры. Для чего это ему?! Видимо, представление о наших людях у него было таким. Начались разногласия. Мы начали ссориться. Во время съемок чуть ли не до драк доходило. Костя Бутаев вообще хотел уйти с картины, выехал в Махачкалу. Пришлось его возвращать. С трудом досняли. При Асхабе шестьдесят процентов фильма было уже отснято, а когда мы посмотрели фильм после монтажа, материала, снятого Асхабом, там осталось сорок-тридцать процентов. Мы приехали в Ленинград с Костей, и когда Алексей Герман увидел то, что в конечном итоге получилось, он просто ужаснулся. Тогда Герман сам лично сделал монтаж фильма. Я, как человек, который знал, что должно было быть в конечном результате, если бы Асхаб успел доснять фильм, и как человек, который понимает, что получилось в итоге, остался не доволен фильмом.
О том, как он попал в картину, рассказал известный пианист, народный артист Дагестана Хан Мирзаханович Баширов, сыгравший роль улана, сына властителя Прикаспийских земель:
– Ассистент режиссера ездил по организациям и выбирал актеров. Не знаю, кто подсказал, но Асхаб приезжает ко мне в музыкальное училище, где я преподавал, и спрашивает у директора, как найти Баширова. Увидев меня, он сразу сказал: «Все! Вы выбраны на одну из ролей». Я сказал: «Вы извините, но я не актер», на что он ответил: «Ну, я о Вас наслышан. Знаю, что Вы играли в «Похождениях графа Невзорова». Я действительно снялся в этом фильме у Панкратова-Черного в 1981 году. Собственно, это был первый мой художественный фильм. Асхаб пригласил меня в гостиницу «Ленинград». Там уже заседала киногруппа, отбирала материалы. Костюмерная, саквояжи, реквизиты находились в том месте, где раньше была Фабрика 3-го Интернационала. Я пришел с паспортом (Асхаб меня предупредил), нас посадили в автобусы и повезли в крепость Нарын-Кала. Съемочный день начался там. Мне дали небольшую роль улана, я сопровождал жениха, которого играл Равшан Ибрагимов из ансамбля «Лезгинка».
Там я впервые увидел и познакомился с исполнителем главной роли Константином Бутаевым. Это был осетинский актер, но и фактура его и внешний вид подходили для этого фильма.
Фильм исторический. Его нужно смотреть, думать, обсуждать. Я лишь хочу поблагодарить вашу газету, что взялись за эту тему. Конечно, было много споров и недовольств: это правильно сделали, это неправильно сделали, хороший фильм получился, нехороший. Но тем не менее работа была сделана. Премьера фильма состоялась в 1987 году в кинотеатре «Россия». Пригласили всех, кто снимался. Мы делились воспоминаниями. Хочу отметить хорошую игру Баганда Магомедова, ныне Первого заместителя мэра Махачкалы, Мурада Мусаева, он тоже известный в республике человек, и многих других актеров. Конечно, прошло уже много времени – двадцать пять лет, но эта тема актуальна и сегодня. Конечно, не все будут давать фильму положительную оценку, но его все равно надо посмотреть. Советую посмотреть этот фильм молодежи и старшему поколению, и вспомнить, как Дагестан начинал объединяться, строиться, жить – все это есть в фильме.
Своими воспоминаниями поделился Мурад Мусаев, снявшийся в фильме в роли десятника сына хунзахского нуцала Башира:
– У нас была конно-спортивная школа на Махачкалинском ипподроме. Я там работал в качестве коневода четыре месяца. Как раз тогда «Ленфильм» снимал «Хочбара». Они приехали выбирать лошадей. Баганд Холадаевич порекомендовал меня, и я сыграл в фильме роль десятника сына хунзахского нуцала Башира. Со своим жеребцом по кличке Дагестан я выехал в Чох, где начинались съемки.
Асхаб Абакаров был, конечно, уникальным человеком. Я сейчас анализирую, как он переживал: назначив на семь утра начало съемочного дня, все должны были уже там быть, но ленфильмовцы, немного избалованные, никогда не приходили на съемки ровно в семь. Он один в столь раннее время приходил и несколько человек нас, дагестанцев. Вообще, для Дагестана это был первый исторический фильм, и мы всячески помогали нашему режиссеру. Он был не просто режиссером, он был очень талантливым режиссером. До этого работал и осветителем, и художником. Он все зарисовывал. Каждый эпизод, который снимали в течение дня, он рисовал. И так все эпизоды.
Каскадеры были в основном из Киргизии. Постановщиком трюков у нас был Декомбаев, который погиб в Киргизии во время недавней революции. Мухтарбек Кантемиров играл сотника сына хунзахского нуцала.
В сказании о Хочбаре написано, что он, прыгая в костер, хватает с собой двоих сыновей нуцала. Для советского времени это было как-то неприемлемо, поэтому нашли выход из положения: у хунзахского нуцала один сын, это негативный персонаж, и если его бросить в костер, зрители не будут особо переживать. Да, есть еще историческое искажение в фильме: появляется невеста, дочь хунзахского нуцала, и Хочбар везет ее к жениху. В реальности этого не было. Хочбар ведь по происхождению благородных кровей, уздень из вольного общества. Он не может подчиняться никому, и я не верю, что Хочбар по чьему-то указанию мог кого-то перевозить.
Но это было их видение, в Ленинграде, может быть, Алексея Германа, который был художественным руководителем. Например, когда дочь хунзахского нуцала слезает с повозки, Хочбар подает ей руку. У нас такого не может быть. Это такие мелочи, которые могу заметить я, Вы, а для обычного зрителя, недагестанца, это просто интересная картинка: горцы, экзотика… Лично мне бы хотелось, чтобы в фильме было побольше благородных поступков. Еще танец Хочбара. В поэме даже написано, что все расслабились, потому что были заворожены танцем Хочбара, и в этот момент он схватил двоих сыновей нуцала и прыгнул в костер. А в фильме что? Хочбар поковырялся в земле ногами – вот и весь танец.
Но фильм оставляет позитивные впечатления: правдоподобные образы, великолепные костюмы, лошади, декорации, аул Чох. Хорошо, что это сохранилось хотя бы в фильме. Абдурашид Максудов, актер Лезгинского театра, просто уникально сыграл роль хунзахского нуцала. На роль Хочбара больше подошел бы Баганд Магомедов, живой, яркий, а Константин Бутаев хорошо сыграл бы роль Башира, сына нуцала, такого надменного и благородного.
Костюмы были очень правдоподобные. Я помню, тогда работала целая армия художников по костюмам. Историки работали. Ну и, конечно, отмечу, что режиссер был гениальный.
«Картина получилась красивая: горцы Дагестана конца XVII века, селения, одежда, оружие, сражения, бороды, папахи. Сюжет не столь важен, важна тема – и стихи Гамзатова, превращенные сценаристами в тосты, которые главный герой произносит каждый раз перед дорогой.
А главное – Кавказ так никогда не снимали, как будто это не историческая драма, а сегодняшний, наполовину документальный фильм. Кажется, если бы чуть-чуть повезло и фильм был бы сделан, как задуман, стал широко известен и его бы посмотрели все-все, то, может, и чеченской войны у нас бы не было!»– заключает Алена Солнцева.
Баганд Магомедов:
– Не стану бросаться высокими фразами, но скажу, что это было кино, которое могло быть показано на любом кинофестивале и имело бы успех. Какие картины сейчас получают награды в Европе? Кто? Тайский режиссер, иранский, турецкий. Картины о самобытности народов. Надоели всем эти городские сюжеты, семейные драмы! Люди хотят увидеть народный быт, природу, что-то фольклорное, своеобразное, услышать народный говор. Мой друг Лев Дудин, один из лучших театральных режиссеров сегодня (Академический театр Европы в Санкт-Петербурге), когда находился за границей, однажды спросил там о том, какой бы репертуар им хотелось увидеть. Ему сказали: чтобы были русские песни, валенки, ушанки, коромысла. Они хотят видеть русскую душу, характер! Он взял с собой спектакль, поставленный по роману Федора Абрамова «Братья и сестры». Зрители были в восторге. На Западе народная тема имеет ошеломляющий успех. Если бы Асхаб Абакаров закончил этот фильм, то это безоговорочно явилось бы знаковым событием в российском киноискусстве и имело бы резонанс в европейском и мировом пространстве.
Фильм «Сказание о храбром Хочбаре» дает нам возможность смотреть, анализировать и делать выводы для себя. Каким был наш Дагестан тогда – и какой он сейчас. Какими мы были – и какими стали. Достойны ли мы таких героев, как Хочбар – храбрых, мужественных, благородных, истинных дагестанцев. И завершая рассказ об истории этого фильма, хочется закончить его стихами Расула Гамзатова, которые и стали главной идеей фильма:
Пусть будет хорошо хорошим,
Пусть плохо будет всем плохим,
Пусть час рожденья проклиная,
скрипя зубами в темноте,
Все подлецы и негодяи умрут от боли в животе,
Пусть кара подлеца отыщет
И в сакле, и среди дворца,
Чтоб не осталось в Дагестане
Ни труса больше, ни лжеца.