— Виталий Капустин, — представился Виталик, заняв место переговорщика.
— Это вы о подвиге инфу разослали? — поинтересовалась рыжая.
— Нет, — хохотнул за нашими спинами Мишка Волков. — Дедушка Ленин и дедушка Маркс. Слыхала о таких?
— Даже кое-что читала, — отрезала Дарья и, обращаясь непосредственно к Витальке, продолжила: — Ты в вашей компании за главного?
— Ну и наглая, — восторженно прошептал Вася Рыжий. — Почти как я в детстве.
— Послушай, — вмешался в междугороднее общение Женька Яковлев. — Если есть что сказать, говори, если нет — не занимай линию.
— Так с кем мне по делу общаться? Не со всеми же одновременно! — голос рыжей поднялся на октаву.
— Давай со мной, — спокойно произнес Виталик. — Только не кричи, колонки нормальные, все слышно.
Последнее замечание она пропустила как несущественное. — У вас о шестой роте материал есть или нет? Кто такая шестая рота и какой подвиг на ее гвардейском счету, мы знали. Илона как раз систематизировала данные об этом ярчайшем и одновременно трагическом эпизоде антитеррористической операции на Кавказе, поэтому кое в чем нас просветила.
— Илона, вопрос у Дарьи, скорее всего, по твоей части, — Виталик передвинул ноутбук сестре. Девчонки несколько секунд всматривались друг в друга, затем одновременно произнесли «привет» и тут же, не сговариваясь, рассмеялись синхронности скайпового общения. — Предыстория вопроса такова, — начала Дарья.
— В параллельном классе мой друг учится, Андреем зовут, его сводный брат в 76-й воздушно-десантной дивизии служил, в той самой, откуда и легендарная шестая рота. Нескольких ребят, которые геройски погибли на высоте 776,0, лично знал. Мы с Андреем целый год где только можно информацию о том бое собирали, летом даже в Псков ездили с его братом, а оттуда в Черёху, где стоит 104-й парашютно-десантный полк, и там памятник в виде купола, на котором выбиты имена погибших 84 солдат и офицеров. Я тут кое-что написала, может, пригодится, хотя там и посторонних мыслей много, но, когда будешь читать, ты их пропускай, это несущественно… Вроде как и всё.
— Спасибо, Даша, — сказала Илона.
— Ты мне отпиши, когда прочитаешь, — попросила рыжая. — Нам с Андрюхой это важно. — И, больше не говоря ни слова, отключила скайп.
— Ну почему я не тот Андрюха? — с грустью произнес Рыжий.
— Тогда б тебя с нами не было, — рассудил Мишка. — А это не есть хорошо, и если жизнь так распорядилась, значит, надо именно так, а не иначе. Дошло, в чем суть человеческого бытия? В необходимости нахождения в том самом месте и в тот самый час. Вот так-то, неуч ты воздыхательный…
6-Я РОТА
Илонка показала мне Дашин текст. Приведу его здесь практически полностью. «Посторонние мысли», как их назвала рыжая, на мой взгляд, совсем даже не посторонние, а полностью в тему. Конечно, существуют фундаментальные и точные исследования того неравного боя, восстановленного буквально по минутам. Но ведь каждый имеет право на свой рассказ. Не так ли?
Рассказ Дарьи Синеглазовой: «Я долго не понимала, зачем мне все это надо — копаться в старых газетах и в интернете, вытягивать какие-то слова из Андрюхиного брата, которому сейчас тридцать два, и явно чувствуется, что он не хочет вспоминать, потому что это его глубоко личное, и не стоит разным малолеткам туда лезть из-за какого-то непонятного любопытства. Но это не просто любопытство. Сначала — да, лениво помогала Андрею, когда он загорелся собрать инфу о последнем бое шестой роты в горах под Улус-Кертом. Но чем больше узнавала, тем больше хотелось знать еще. Никогда не ставила перед собой задачи детально воссоздать картину. И не смогла бы, да не мое это дело, а тех, кто в нем разбирается. Отталкивалась исключительно от собственных эмоций. Ведь те ребята были в марте двухтысячного всего-то на два-три года старше, чем мы сейчас, но они увидели смерть, посмотрели ей в глаза и не испугались. Еще друг друга прикрывали и спасали. Пускай в тот момент не думали о нас, живущих за тысячи, сотни километров и им незнакомых, но ведь получается, что отдали свои жизни за нас тоже. Я это теперь сердцем прочувствовала, потому что раньше, как и большинство в моем возрасте, на слова реагировала без настоящего их понимания. И только сейчас пришел запоздалый страх — наверное, так это ощущение можно передать. До мозга конкретно дошло, что обязана жизнью нашим предкам, кто в 1812-м не дал французам захватить Россию; и тем, кто семьдесят лет назад победил фашистскую Германию; и тем, кто сейчас защищает нас от разных бандитов и террористов; и вот этим ребятам тоже, кто в мирное для нас время погиб на высоте 776, исполнив свой долг. Вот почему понятие «долг» в общечеловеческом, а не сугубо личном значении, для меня теперь не просто высокий стиль речи, а что-то осязаемое, что по-настоящему чувствую.
И слова «за того парня» перестали быть просто словами.
Мне кажется, я стала другой. Даже не знаю, какое определение под это свое новое мироощущение подобрать. Может быть, человечнее и ответственнее. Не за себя, нет — за всех нас. Пока еще до конца не поняла. Но каждым своим нервом ощущаю, что это — правильное изменение.
… 28 февраля 2000 года 6-я рота 104-го парашютно-десант- ного полка, усиленная взводом 4-й роты, начала выполнение задачи — занять несколько высот в Аргунском ущелье, чтобы перерезать дорогу между речками Шароаргун и Абазулгом отступающим бандформированиям. Приказ получил командир роты майор Сергей Георгиевич Молодов, но непосредственно операцией руководил командир батальона подполковник Марк Николаевич Евтюхин. Я читала, что Молодов тогда только-только принял роту, и поэтому комбат решил его как бы подстраховать. Наверное, так и было на самом деле. Но мне почему-то кажется, что комбат предчувствовал серьезность грядущего испытания. Хотя ничего особо выходящего за привычные рамки очередного рейда ситуация, казалось, не предвещала, как военные говорят, им предстояла «штатная работа». Но с недавних пор на примере своих отца и матери — в нашей семье произошел неприятный момент с моим братом Севой — я верю в предчувствие. Особенно взрослых, и когда дело касается их детей. И еще мне кажется, что для Евтюхина солдаты, помимо всего прочего, оставались детьми. В чем-то взрослыми коллегами по воинскому ремеслу и одновременно детьми. Он их в том бою сынками называл, всегда старался подбодрить. Комбат до последнего момента пытался сохранить каждого из них. Но в то же время вел себя с ними как равный с равными. Когда их осталась на той высоте всего горстка, все израненные, как рассказывали выжившие, Евтюхин спросил: «Ну, что, огонь на себя?». И они как один приняли это решение. Командир артдивизиона, который за пять километров от высоты 776 обеспечивал огневую поддержку бою, услышал по рации голос Марка Николаевича: «Давай на пятнадцать метров ближе». И командир понял, что комбат вызывает огонь на себя… 15-километровый марш-бросок. Начался подъем в горы. По бокам с тропы — сугробы, за плечами бойцов — тяжелый груз: кроме оружия, боекомплекта, питания и воды — спальные мешки, походные печки, палатки, лопаты, и много другого необходимого, чтобы хоть как-то обустроиться на высотах, шли ведь не на один день.
В это время года в чеченских горах темнеет рано и почти мгновенно. К тому же упал густой весенний туман, и видимость стала катастрофиче-ской. В четыре часа дня комбат скомандовал привал. Утром 29-го их маршрут продолжился. Извилистая, то вверх, то вниз, тропа, на которой больше чем на километр растянулась колонна в девяносто десантников; буковый лес, сменяющийся цепким кустарником; грязь под ногами и мокрый снег. Тогда еще никто не знал, что им навстречу шестью колоннами движутся две тысячи боевиков под предводительством Черного Хаттаба и Басаева, и в их арсенале минометы и даже полусотня конницы.
Метрах в ста впереди основной группы скрытно передвигалась наша разведка. Приблизительно в полпервого дня она обнаружила засаду боевиков. Так начался самый первый бой, который совсем не походил на то, что случилось позже.
К боевикам подошли отряды подкрепления. Евтюхин приказал роте отойти на высоту 776 и там закрепиться, разведка прикрывала этот отход. Окопаться не получилось. Земля мерзлая, снега местами по пояс, а много ли выроешь лопатой да выдолбишь киркой. И огонь боевиков, который не прекращается ни на минуту. Наши использовали любое природное укрытие. Появились первые раненые и убитые. Наверное, тогда комбат понял, что повстречали они не просто группу террористов, пробирающуюся на равнину, а вышел на роту большой отряд бандитов. Хотя что тех будет порядка двух тысяч, — этого не знал никто. Но ни нервозности, ничего другого в его действиях не было. Евтюхин привычно работал, и ему под стать работали офицеры и солдаты…
Видит Бог, мне никогда не понять их слова «работа», ко-торое у них в привычном обиходе, когда в любой момент любой из них может получить пулю или осколок гранаты и упасть смертельно раненным. И я никогда не поверю, что те молодые ребята, почти наши ровесники, бились с фатализмом манекенов. Уверена, что они, как и все, хотели жить, хотели выжить и прикладывали для этого максимум усилий и умения. Наверное, в какие-то мгновения они даже боялись. Но я знаю, и знаю совершенно точно, что их страх не превратился в животный, и они властвовали над ним в любую минуту их смертельно опасной жизни на высоте 776.
Где-то к трем часам дня к высоте подошли основные силы боевиков и в ультимативной форме дали десантникам шесть минут, чтобы сложить оружие и открыть проход. Обещали, что не тронут и отпустят всех. Если этого не произойдет, то в живых никого не оставят. Затем еще не раз и по радио, и криком их призывали «разойтись миром», взывали к разуму и тут же осыпали бранью и угрозами. О том, что террористы слышали в ответ — а первые линии обороны и атаки местами располагались друг от друга на расстоянии броска гранаты, — наверное, хорошо представляют их товарищи по полку.
Так начался последний бой шестой роты.
И ни один из наших бойцов его не покинул, хотя окружили их ведь не сразу, и был шанс. Бандиты сначала хотели обойти эту высоту, пошли соседними тропами, но через несколько километров были остановлены другими нашими заслонами. Путь мимо 776-й оставался для них, вырывающихся из Аргунского котла, единственным, чтобы затем выйти в районе Ведено на равнину, рассеяться небольшими группами и уйти в Дагестан.
К 6-й роте пытались пробиться на помощь. Наши своих в беде не бросают. Но все проходы были уже перерезаны боевиками.
Быструю горную речку можно было перейти, лишь держась за канат. Бандиты, заняв удобные позиции, поставили на скальной тропе пулемет, автоматным огнем, гранатометами, и, главное, численным перевесом не позволили этого сделать.
