ФУНКЦИОНАЛ УШЕЛ В СТОРОНУ
Бэла Боярова: – Международный политологический форум «Российский Кавказ» проводился при поддержке Министерства регионального развития РФ, которое к началу сентября перестало существовать. В нем также должен был принять участие министр Игорь Слюняев, который значился в списке сопредседателей. Почему было принято решение о расформировании данного ведомства?
– Ну, это министерство еще три месяца будет существовать. От него «откусывали» потихоньку. Сначала «откусили» ЖКХ и передали Минстрою, потом и другие его функции ушли в другие министерства. Получилась такая ситуация, что у нас есть Министерство регионального развития и параллельно Министерство по делам Северного Кавказа, Министерство по развитию Дальнего Востока, Министерство по делам Крыма. Функционал ушел в сторону. В каком-то смысле это министерство перестало быть Министерством регионального развития. Хотя, в общем-то, оно должно было быть одним из основных министерств. Но Президент уже подписал указ. И логика в этом есть. Департамент по межнациональным отношениям теперь перешел в Минкульт. Хотелось бы, конечно, иметь какое-то агентство, Министерство по делам национальностей, но ситуация такова, что одними национальностями занимается Минкавказ, другими – в Крыму, третьими – в Сибири. Есть Президентский совет по делам национальностей. Есть ряд структур, комиссий и рабочая группа Совета. Это как центральный орган по этим делам. Работает очень активно и эффективно.
Расул Хайбуллаев: – Владимир Владимирович озвучивал, что необходим какой-то орган, который будет заниматься национальными отношениями. Какая-то работа идет по созданию единого органа, единого центра, так скажем?
– Единый центр пока вот как раз на базе Президентского совета. У нас есть президиум Совета, который возглавляет наш бывший президент Магомедсалам Магомедов. Есть рабочая группа, в которую входили Рамазан Абдулатипов, я, Леокадия Дробижева, Валерий Тишков. Мы готовим предложения Совету и Президенту, на основе которых даются потом поручения непосредственно министрам. На заседаниях Совета бывают почти все министры. Поручения очень жестко контролируются Управлением внутренней политики (там создали департамент по межнациональным отношениям). У нас создался такой симбиоз: Администрация Президента, наш Комитет, Совет – все в одном котле. Мы приняли очень важный Федеральный закон от 22.10.2013 № 284-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части определения полномочий и ответственности органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и их должностных лиц в сфере межнациональных отношений»; а также в июле текущего года в первом чтении принят законопроект № 224614-6 «О внесении изменений в Федеральный закон «О национально-культурной автономии» (в части наделения национально-культурной автономии правом осуществлять деятельность по социальной и культурной адаптации и интеграции мигрантов).
Один важен особенно. Касается того, что мы глав муниципальных образований наделили полномочиями и ответственностью за недопущение конфликтов на расовой, национальной и конфессиональной почве. Это очень важный момент. То есть вертикаль ответственности за межнациональные отношения мы спустили сверху до самого низа. До этого в муниципальных образованиях ничего подобного не было. Даже в регионах. А сейчас во всех субъектах есть люди, отвечающие за это: либо вице-губернаторы с управлением, либо управление, либо министерство. Может, будет федеральное министерство. Раньше было. На форуме сидели два бывших министра по межнациональным отношениям: Владимир Тишков и Рамазан Абдулатипов.
ЖИРИНОВСКИЙ БОЛЬШЕ НЕ РАЗЖИГАЕТ
Р.Х.: – На самом деле, кажется, что в последнее время градус межнациональных отношений снизился.
– Знаете, почему? Из-за Крыма, Украины… Произошла консолидация общества. Мы поняли, что нас никто не любит. Ни Запад, ни Америка… Они в нас видят только конкурента. Это было всегда и продолжается до сих пор. На Западе есть такой стереотип, что Россия – дикая страна, их надо поработить, они должны быть под нами. Но… это невозможно. Надо их успокоить. Они думают, что вот, как хорошо, что мы теперь не сможем есть польские яблоки, у нас своих нет. А мы теперь ахтынские будем кушать!
Б.Б.: – А может, градус понизился, потому что федеральные СМИ заняты трансляцией военных событий с Украины и им сейчас не до кавказцев, дерущихся с полицейскими на московских рынках?
– В каком-то смысле, да.
Б.Б.: – Так, значит, центральные госканалы влияют на градус межнациональных отношений? Почему тогда не запретить им показывать то, что разжигает межнациональную рознь?
– Потому что есть закон о свободе слова, свободе печати. Невозможно запретить. А как мы вам можем запретить? Есть, конечно, законы, которые не позволяют призывать к экстремизму, к войне, межнациональной розни. Но они работают неэффективно.
Б.Б.: – Канал «Россия» все-таки очень любит показывать Жириновского, который разжигает.
– Нет, Жириновский уже не разжигает.
ХОРОШО ДЕКЛАРИРУЕМ. ПЛОХО РЕАЛИЗУЕМ
Б.Б.: – По итогам форума планируется издание ряда тематических сборников. Можно ли сказать, что форум больше имеет форму научно-практической конференции, чем прикладной? Для чего Дагестану этот форум?
– Во-первых, посмотрите, какое у него интересное название – «Российский Кавказ». Это уже наш бренд. Этот форум будет проводиться каждый год. В рамках форума проходит политологическая школа, в которой ведущие специалисты читают лекции молодежи, аспирантам, приехавшим сюда, и из наших дагестанских вузов. Что значит: нужен ли этот форум Дагестану? Да одно то, что сюда приехали столько знаковых фигур – уже важно. На форуме было 5-6 депутатов Госдумы, академики – первоисточники. Знаете, как говорили, что Маркс, Энгельс – это первоисточники. Вот к нам приехали: директор Института этнологии и антропологии РАН, академик Владимир Тишков, директор Института социологии РАН, академик Михаил Горшков, руководитель Центра исследования межнациональных отношений Института социологии РАН Леокадия Дробижева, президент Российской ассоциации политической науки, завкафедрой сравнительной политологии МГИМО Оксана Голутвина. Они все специалисты высшего класса. Выше просто нет. Тишков и Горшков – это вообще мировой уровень, потому что они возглавляют мощные академические институты.
Это важно для молодежи, для населения республики, чтобы они видели, кто к нам приезжает. Надо менять облик республики, позиционировать ее по-другому. Показать, что здесь люди мирные, созидательные. Россия в миниатюре – это Дагестан. Русский язык, полиэтничность. Они говорят, мы от вас какие-то вещи берем для того, чтобы уже на каком-то другом уровне их транслировать для других регионов.
Я не понимаю словосочетаний «Кавказ в составе России», «Дагестан в составе России». Нет такого. Что значит в составе? Мы и есть Россия. Ее южная часть. И в 99-м году мы показали, какая мы часть. Это все должны знать.
Р.Х.: – Этот форум для политиков или для политологов?
– Я так скажу, это форум и для политиков, и для политологов. Потому что политологи – это те, кто занимается наукой, а политики – те, кто питается плодами этой науки.
Б.Б.: – На форуме Вы выступили с докладом «Государственная национальная политика Российской Федерации и формирование российской идентичности». Есть ли минусы в сегодняшней внутренней и внешней национальной политике России?
– Есть. Я бы даже сказал так: не в том, что мы декларируем, а как реализуем. Мы расписывали стратегию очень четко, до каждой запятой. Но правоприменительная практика хромает. Особенно на местах. Поэтому в стратегии мы даже прописали, что необходима подготовка кадров, которые могли бы работать на муниципальном и региональном уровнях, которые знали бы страноведческие моменты, менталитет различных народов, историю. Если поручить это чиновнику, который ничего не знает, результат будет нулевой. На местах даже не средний, а низкий уровень. Если слушать, что говорит Президент и Правительство, все нормально, мы движемся правильно. Но сложно реализовать на местах. Есть очень много малограмотных людей, занимающих высокие посты. Очень много бытового национализма.
ПОТОМУ ЧТО ОДНОДНЕВКИ…
Р.Х.: – Почему мы стали меньше друг друга знать? В СССР была служба в армии, квоты в университетах… Мы варились в общем котле, а сейчас бытовой национализм появляется, вы правильно сказали, от незнания.
– От незнания. Уровень культуры и образования у многих ниже плинтуса опустился. За эти годы, к сожалению, мы стали выдавать множество дипломов по различным специальностям, а специалистов, реально работающих, нет. Мы боимся идти в больницу, потому что знаем, какой врач там, который поступает за взятку, учится за взятку и потом за взятку на работу устраивается. Какой это врач? И так на всех уровнях. Ежегодно наш Комитет проводит конкурс для старшеклассников со всей России. Ученики, к примеру, из Белгородской, Тульской областей не знают, кто живет с ними рядом, а кто южнее… Слышали слово «татарин», а больше ничего о татарах не знают. Это о чем говорит?
Р.Х.: – Об отсутствии правильной образовательной политики…
– Мне наша политика в образовании не очень нравится. Укрупнение специальностей… раньше мы говорили, что всех надо обучить, а теперь сокращаем количество вузов. Не надо было их открывать такими! Но мы сначала открыли, а теперь начинаем закрывать. И получается ситуация совершенно непонятная.
В школе надо менять стандарты. Те стандарты, которые есть, не годятся. Давайте поднимем зарплату учителю, дадим социальный пакет, скажем учителю, что он самый важный. И тогда будем требовать с него. Но у нас директор решает, какая оплата. Директор не может получать в пять раз больше того, кто получает меньше всех – уборщицы. Но там же есть другие составляющие зарплаты. Надбавки за то, за это… Вот не понравился ты мне – лишу тебя надбавки. Поэтому получается, что у нас ректоры вузов имеют по миллиону зарплату, директора школ получают по двести тысяч в месяц. Это нормально? Не нормально. И с коррупцией мы боремся. Но как-то коррумпировано боремся.
Р.Х.: – Почему бизнес не идет в сферу образования? Это же выгодное дело.
– Потому что однодневки. За исключением крупных корпораций. Они легко взяли эти деньги, и легко у них отбирают. Олигархический бизнес у нас. А его не волнует, как добыть деньги. Взял, хапнул, перевел на Запад и уехал. Мало корпораций, которые производят оборудование, технику, электронику, продукты питания… Они должны готовить специалистов: хороших химиков, биологов, технологов, электронщиков, физиков. А у нас некоторые вузы (не буду называть, в том числе и в Дагестане) одного направления, технического и т.д., а готовят экономистов, юристов…
Б.Б.: – Вот эта российская национальная модель, что русские – государствообразующий этнос, а все остальные народы – младшие братья…
– Такой модели нет. Даже президент совершенно четко сказал, что русский народ является ядром российского народа, но слово «государствообразующий» нигде не указывается. Россия – это некий холдинг, учредителем которого являются все ее народы. Здесь нет таких, что кто-то откуда-то пришел и осел. Все сюда входили со своими землями. У всех равные права, что и декларируется. Если бы русских признали государствообразующей нацией, тогда нужно было остальные народы признать национальными меньшинствами, создать соответствующий закон по национальным меньшинствам, министерство по делам национальных меньшинств.
Р.Х.: – Есть такая несправедливость, что народы Крайнего Севера признаны малыми народами, а дагестанские народы почему-то нет.
– Это малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока. Там есть народы, в которых буквально 15 человек. Если меньше пяти тысяч, мы, конечно, можем и тут посчитать народы малочисленными, но мы же их народами не признаем, считаем их ответвлениями от какого-то народа, этническими группами. У нас все народы малочисленными оказались, даже наши русские. Потом мы сказали, ребята, ну, так не бывает.
БРАТЬ ПРИМЕР С АЗЕРБАЙДЖАНА
Р.Х.: – Влияет ли Азербайджан на территорию Южного Дагестана? Существует ли такая экспансия?
– Напрямую я не сказал бы. Есть какое-то влияние, которое всегда было, во все века. Во-первых, что значит Азербайджан? По ту сторону реки Самур проживают такие же лезгины, как и на дагестанской стороне. Поэтому в этом плане сказать, что влияет… Наоборот, мне кажется, надо расширять контакты, упрощать границу, чтобы люди могли спокойно общаться и перемещаться. А то та сторона довольно цивильно это делает, а у нас это все кошмарно. Конечно, в Азербайджане тоже есть националисты определенного толка. Когда я был на одной из конференций, нам показывали фильм. Он начинался так: древнейшие города Азербайджана. И список начинался с Дербента. Но дело в том, что Дербент существовал уже пару тысяч лет, а понятия Азербайджан еще не было в природе.
Р.Х.: – В Азербайджане недавно прошли президентские выборы, в которых победил Ильхам Алиев. Была оппозиция, накал страстей. Была информация, что наши определенные правительственные круги поддерживают эту оппозицию. Соответствует ли это действительности и правильное ли это решение?
– Был визит Владимира Путина в Азербайджан после выборов, который снял все вопросы. Не было такого, что Россия поддерживала оппозицию. Другое дело, всегда есть какие-то политические круги одной страны, поддерживающие какие-то политические круги другой. Мы должны работать и с оппозицией, и с властью. Но нельзя сказать, что мы поддерживаем и финансируем оппозицию в Азербайджане. Ильхам Алиев – абсолютно адекватный, культурный, просвещенный политик. К тому же он учился у нас в МГИМО, был российским профессором. И на практике мы видим, что в Азербайджане неплохо живут, и постепенно жизнь там становится все лучше и лучше. Неплохо бы в определенных вещах нам брать с них пример. Вот у Дербента скоро 2000-летие, а мы погрязли в спорах, сколько лет Дербенту.
Р.Х.: – А сколько лет Дербенту?
– Сейчас там ведутся раскопки. Мы ездили в Дербент с Тишковым, Дробижевой, председателем ДНЦ РАН Хизри Амирхановым. Недалеко от Дербента найдены следы обиталища человека, одного из древнейших в мире. Наверняка поселение было. Это узкий проход, север-юг. Наверняка было. А стены стали возводить в V в., чтобы защищаться от хазар, которые начал возводить иранский шах Хосров I Ануширван. Но стены – это одно, а поселение – немного другое. Найдут, наверно, какие-то артефакты. Сейчас начали очень серьезно работать.
Б.Б.: – Главный редактор «Комсомольской правды» озвучил такую идею, что нужно возвращать в страну бывших соотечественников, но не всех, а только славян, потому что они близки нам ментально, а вот таджики, узбеки и т.д. – это все чуждое нам. Насколько я знаю, Вы выступили за расширение границ до территории бывшей Российской империи. Националистические СМИ в связи с этим даже писали о том, что Вы хотите сделать Россию черной.
– Нужно расширить круг: кого считать соотечественниками. Кто-то считает до 1917 г., кто-то до какого-то… Черкесы, выселенные в Турцию, другие кавказцы, проживающие в Иордании, те же дагестанцы, живущие на востоке Турции… Они имеют право вернуться? Имеют. Не только русские, которые оказались за пределами страны. Соотечественники – это те народы, которые населяют Российскую Федерацию. В своем президентском Послании Владимир Путин четко сказал, что мы должны расширить круг этих народов, потому что они все имеют право вернуться на родину.
… И ТАНКИ НАШИ БЫСТРЫ
Р.Х.: – ситуация на Украине. Какие уроки из этого должна извлечь Россия и как так получилось, что 20 лет мы эту страну отдавали на откуп американцам?
– В том-то и дело, что мы к этому спокойно отнеслись. Ну, сколько можно… Уже вторая революция там. Мы и вторую проморгали. На мой взгляд, к сожалению, здесь недорабатывает внешнеполитическое ведомство. Американцы работали там открыто. У нас таких общественных организаций не было. Мы считали, что, ну, есть у нас пророссийски настроенный Янукович, ну и хорошо. А он оказался просто слабым человеком. В любом случае, я думаю, что российский и украинский народы не враги и врагами не станут, несмотря на желание некоторых политиков. Жизнь все устаканивает. Сейчас очень важно наладить там мирный процесс. С Луганской и Донецкой народными республиками пусть они сами договариваются, но гарантами должны быть мы. Не надо их присоединять. Пусть живут в составе Украины. Они русские, но они не хотят никуда уезжать, они хотят там жить. Пусть живут, но поддерживать их надо, чтобы Америка и Европа знали, что мы тут рядом и танки наши быстры.
Р.Х.: – Вы, по-моему, первый дагестанец, который возглавил думский комитет…
– Да.
Р.Х.: – Магомедсалам Магомедов, бывший президент Дагестана, является заместителем руководителя Администрации Президента России, курирует вопросы малых народов Севера. Ильяс Умаханов, также первый дагестанец – вице-спикер Совета Федерации. Как вы взаимодействуете?
– Плотно. Очень активно. Потому что мы с Магомедсаламом Магомедалиевичем занимаемся одним делом. Я ему говорю, вот, пожалуйста, Вы меня лоббировали на эту должность, теперь сами оказались там же, где и я. С Ильясом Магомедсаламовичем тоже поддерживаем связи. Не то, что мы каждый день встречаемся, чаи гоняем или коньяк пьем. Нет. Но мы на связи. И многие вопросы, касаемо Дагестана, мы стараемся регулировать.
Р.Х.: – Вы были депутатом ГД РФ при четырех главах республики. Как бы вы могли охарактеризовать каждый период? Ваше отношение к каждому главе Дагестана?
– Я больше всего был при Магомедали Магомедовиче – с 1999 по 2005 год. Мы очень плотно взаимодействовали. Он в Москве часто бывал, давал задания. Он шел как ледокол, а мы потом уже каждый по своему направлению эти льдины отбивали. В этом отношении было очень приятно с ним работать. Муху Гимбатовича я очень давно знал до назначения его президентом республики. Он вручал мне еще партийный билет, будучи секретарем Советского райкома партии. О нем могу сказать то же самое. Все четыре президента, и Магомедсалам Магомедалиевич, и сейчас Рамазан Гаджимурадович, мы плотно взаимодействуем по многим вопросам. Работать с ними очень комфортно и легко. Я считаю, что в жизни мне повезло: их отношение ко мне и мое отношение к ним всегда было очень корректным, ровным и ни один вопрос, который я ставил перед ними, не оставался без внимания. Так что я им всем благодарен.