Багомед Нурмагомедов, 1970-1980-е гг.
Наша семья жила в Махачкале с начала 70-х. Отец, молодой горец, только женился и купил маленький домик в общем дворе, неподалеку от ресторана «Волна», в котором был директором. Улица наша заканчивалась тупиком, чужих там никогда не бывало, за весь день к нам заезжали от силы 3-4 машины. По обе стороны улицы располагались огромные общие дворы. Дома были добротные, каменные, особенно те, которые окнами выходили на улицу. На многих домах были выбиты такие как бы гербы, с именем и годом строительства.
Жили у нас на улице в основном таты и персы. Были также кумыки и армяне, одна лакская семья, пара семей аварцев, выходцев из села Гимры, которые, по слухам, приходились потомками имаму Шамилю (один дед всегда сидел на улице, перед парадным входом в их большой дом с огромными окнами, когда ему приносили пенсию, он, поплевав на пальцы, отсчитывал нам по рублю), ну и наша семья там жила.
Люди были совершенно разные. Евреи работали таксистами, парикмахерами, трудились в торговле, персы и армяне занимались в основном обувью, была у нас и городская интеллигенция: художники, музыканты и писатели. В глубине одного из дворов располагалась большая художественная мастерская, там всегда стоял столбом сигаретный дым, на столе бутылки с портвейном, ходили бородатые мужики и культурные, модные такие женщины (нас, шпану дворовую, они не выгоняли и разрешали иногда сидеть у них).
Были и очень богатые, по советским меркам, люди и нищие оборванцы, которые еле сводили концы с концами, были и представители преступного мира, всевозможные карманники, домушники и анашисты, а также были менты, которые по возможности выручали своих сбившихся с пути соседей. Был также свой «районный» сумасшедший, ну в общем, все, как у людей.
Жили дружно, вместе хоронили своих соседей, вместе гуляли на свадьбах, натянув брезент прямо над проезжей частью и проведя свет, отмечали бракосочетание всегда 2-3 дня. Пацанята с утра до поздней ночи гоняли в свой футбол, поставив вместо ворот прямо на дороге кирпичи. «Взросляки» сидели тут же рядом, на бревнах вместо скамеек, играли в нарды, из магнитофона тихо звучали песни Сулика Садыкова, пили чай из стаканов «армуды» прямо на улице, с кусковым сахаром, мелко наколотым щипцами.
В нашем дворе жили только таты. Утро всегда начиналось с завтрака прямо во дворе, часто соседи накрывали один общий стол. Все громко здоровались друг с другом, перекрикивались через весь наш огромный двор, возле единственного крана в центре двора образовывалась нетерпеливая очередь. На столах всегда лежала недорогая тогда черная икра, колбасы и сыры и мое любимое шоколадное масло.
Ну а вечером мужчины и женщины нашего двора собирались за общим столом и под водочку с «фюль-фюлем» (это соленья, такой перец таркинский) играли на деньги в лото. Старая и вредная бабушка Кишбике всегда кричала из своего окна: «Оставьте и мне немного водки. На растирание». Ей наливали грамм 150, и она, конечно же, их залпом выпивала у себя в комнате, закусив вкуснейшим «фюль-фюлем».
Детвора со всей улицы, человек 20, где-то к обеду спускалась к морю, но на пляж мы не ходили, а плавали только в порту. Там прыгали с так называемых «бетонок», 3-метровые такие столбы, ну или с кораблей, дразня матросов. На обратном пути заходили в чайхану(сейчас там ресторан «Теремок») и, заказав чайника 3-4 чая(по 50 копеек), сидели там до ночи.
Но самая популярная тогда игра была «войнуха»! Играть в нее мы ходили в огромный советский долгострой, в библиотеку имени Гамзатова. Ее наверно лет 30 строили, все никак не могли вытащить громадный башенный кран из самой середины здания. Почти каждый день ходили в кино. Чаще в «Дружбу», там легко было перелезть через забор. Это называлось «хильнуть». Уже позже, когда достроили Русский театр на Ленина, мы начали посещать и его, правда, больше дурачились, мешая артистам. Естественно, где находятся кассы мы и не подозревали.
На футбольные матчи и на концерты шпана наша ходила на стадион «Динамо». «Хильнуть» там было труднее. Надо было залезть на один из четырех столбов для прожекторов и оттуда перепрыгнуть на крышу стадиона. Однажды мой одноклассник Алиев Рустам недопрыгнул вот так до крыши и свалился вниз… Но ему повезло, он упал на голову огромному мужику (тому повезло меньше), который мирно грыз семечки, направляясь к воротам стадиона с законным билетом.
В неделю раз все семьи нашей улицы ходили в баню. Их в радиусе полкилометра было аж две и обе на Малыгина (сейчас там высотные дома). Надо сказать, что горячей воды почти ни у кого не было, топили все углем, и, где-то начиная с поздней осени, возле ворот каждого из наших дворов почти каждый день машина высыпала уголь, и его надо было занести и засыпать в специальные такие ящики, у каждого свой. Кучка эта никогда долго не залеживалась, народ дружно собирался, и глазом не успеешь моргнуть, как уже все занесли, и женщины подметают и моют улицу, чтобы не осталось черного угольного пятна.
Но вернемся к баням. Там разделившись (женщины вправо, мы влево), долго парились, пили принесенный с собой чай, били друг друга березовыми вениками, лежали на топчанах, хабарничали обо всем понемногу, в общем, отдыхали. Больше всего меня удивляла банщица, она без конца курила и ругалась матом. Но ее, правда, никто не стеснялся, и все ее по-доброму как-то подкалывали. После этого встречались с женской половиной нашего большого семейства в буфете и пили лимонад. Ох, какой был раньше лимонад. Особенно после баньки.
Училась наша дворовая братва в школе №2 имени Буйнакского. Раньше тут, говорят, была женская гимназия. Школа была с чуть ли не мраморной лестницей, с большими окнами, добротными дверями, «бронзовыми» люстрами, а в актовом зале, возле сцены с антикварным пианино, был камин, отделанный керамическими плитками.
Половина учеников были дети высокопоставленных чиновников, проживающих через дорогу в «домах на площади», а другая – «дети трущоб», с Котрова, Ленина, Малыгина.
«БВШ», именно такими буквами были исписаны стены домов в округе, расшифровывалась эта аббревиатура как «Банда второй школы». Нам было чем «похвастаться». Целые династии Мардахаевых, Мирзоевых, Адамовых прошли через школу №2, и учителя, намучившиеся когда-то со старшими представителями рода, вздрагивали, услышав знакомые фамилии их сыновей и внуков.
У меня в классе учился легендарный Косой Кадыр. Знаменит был тем, что у него было три соска. Мы приводили в школу знакомых и соседей и просили Косого: «Кадыр, покажи-да им сиськи, они не верят!» Как-то наша классная Алла Анатольевна закрыла всех пацанов в классе, сказав: «Сейчас придет завуч». Кадыр залез на подоконник и спрыгнул со второго этажа вниз…
Он прыгнул на ветви большого дерева, растущего за окнами, и оттуда, исцарапавшись, рухнул на автобусную остановку, к удивлению прохожих, гадающих, почему из окон школы валятся расцарапанные мальчишки. Мы уже подумывали последовать его примеру, но тут дверь отворилась и классрук нам сказала: «Повезло вам, бандиты, завуча вызвали в ГорОНО, идите по домам!»
Каждый четверг мы ходили на УПК, нас распределили по разным предприятиям и даже платили какие-то копейки. Кто-то ходил на завод «Металлист», руки у них были всегда в солидоле и в долго не заживающих ранках. Другие трудились в магазине «Живая рыба» по Буйнакского, и от них пахло рыбой. Нас с Зауром «Мудрым» направили на завод минеральных вод и безалкогольных напитков. «Мудрым» его звали за нестандартное мышление и предприимчивый характер. Он всегда знал, где можно собрать много металлолома или макулатуры, где проходит интересное мероприятие, он всех знал и все знали его. На заводе мы быстро наладили контакты с соседним кондитерским комбинатом, обменивали лимонад на коробки с конфетами «Стратосфера» и «Лимонные дольки», обозначили пути выноса продукции, а также точки ее сбыта. Мы с Зауром стали подумывать о приобретении мопедов.
Учителя у нас в школе были уникальные, а биологию вела легендарная Нина Федоровна. Ей, наверно, было лет сто, мы иногда у нее спрашивали: «А вы видели Уллубия Буйнакского?» Она 50 лет трудилась в нашей школе, была очень строга, правда, под конец нашей учебы сдала, могла заснуть прямо во время урока, и мы тогда старались «шуметь потише».
У нее над верхней губой была большая черная бородавка и как-то мы, весь класс, сговорившись, налепили себе такие же из пластилина. Она зашла в класс, посмотрела и вдруг заплакала. Нам, конечно, стало стыдно потом, мы принялись ее успокаивать, извиняться. Ну что с нас взять, с дураков, глупость сморозили. Все-таки мы ее очень любили, нашу старушку.
Редакция просит тех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились семейные фотоархивы, звонить по номеру: 8-988-291-59-82 или писать на электронную почту: pressa2mi@mail.ru или mk.ksana@mail.ru.
