«Дети, простите, мне сегодня нечем вас кормить», – схватив нас в охапку, мама залилась горькими слезами, а мы, рыдая, успокаивали ее: «Мамочка, не плачь».
Я ДИТЯ ВОЙНЫ
Шла война. Я была младшая (1939 г.), мои две сестры – Катя,
1927 г.р., и Гала, 1936 г.р. С нами еще жила мамина свекровь, наша бабушка. Мы жили на территории «Холодильника», где вокруг располагались одни предприятия: рыбоконсервный комбинат, бондарный завод им. Ермошкина, судоремзавод, жирзавод, коптильный комбинат, электроток (ТЭЦ), дагрыбовская больница, через дорогу находился детский садик, а за забором нашего двора был спуск к морю.
По утрам звучала сирена, возвещавшая о начале рабочего дня. Наш дом был расположен на перекрестке пяти дорог и каждое утро здесь шел поток рабочих. Все начинало гудеть, стучать, туда-сюда сновали грузовики с рыбой. По узкой колее ездил паровоз «Кукушка», на платформах которого укладывались разделанные туши тюленей. Воздух наполнялся запахом жира, консервами и древесной пылью.
В первые дни войны наш папа Павел Федорович Вилков ушел на фронт. Он был шофером, у него была легковая машина «Эмка», как говорила мама – папа возил генерала.
В 1942 году в наш дом пришла «похоронка» – наш папа пропал без вести на Украине.
Старшая сестра Катя много раз обращалась в военкомат по розыску отца, а бабушка до конца своих дней оплакивала своего сына. Мама в 33 года стала вдовой, посвятив свою жизнь детям.
Наша мама Антонина Тихоновна Вилкова (1909 г.р.) работала на «Холодильнике» приемщицей рыбы. На грузовике «Захар» она ездила в морской порт, на рыбзаводы принимала рыбу, которую потом солили, морозили, коптили и отправляли на фронт. Круглые сутки без устали люди трудились в тылу, приближая победу.
У нас был каменный дом, где проживало восемь семей, а во дворе еще один дом барачного типа, где жили пять семей.
Наша квартира была большая – 20 квадратных метров и просторная прихожая с двумя большими окнами, одно из которых было заложено кирпичом и там был установлен пулемет. Однажды зазвучала сирена, было страшно. «Воздушная тревога». Вражеский самолет появился в небе и успел сбросить бомбу над электротоком.
В нашем огороде перед домом был вырыт окоп. Я была еще маленькая, но помню, как мама всех спрятала в этот окоп, и мне запомнилась перина в голубую полоску. Как потом говорили, тот самолет был сразу сбит нашими зенитчиками.
У нас дома на стене висело радио – черная тарелка, и мы постоянно слушали «последнюю сводку» с фронта. Мама с утра до вечера была на работе, а по ночам шила для солдат рукавицы и фуфайки. У нас была швейная машина «Зингер». Еще организовывались агитбригады. Мама с подругой Анечкой Безверхней (она работала на «Холодильнике» бухгалтером) брали меня с собой, и я, четырехлетняя, выступала перед солдатами в госпитале, который тогда располагался на ул. Мопровской, в первой горбольнице (ныне травматология). Там была большая высокая сцена, я пела «Жили у бабуси два веселых гуся». Мне запомнился большой зал и раненые солдаты, перевязанные бинтами – у кого голова, руки, ноги, кто на костылях.
Немного забегу вперед. В 1986 году я лежала в этой горбольнице, и мне не терпелось узнать, сохранилась ли эта сцена. И я пошла по больнице и увидела эту же сцену. Закрыла глаза, предо мной возник этот зал, раненые солдаты. Комок подкатился к горлу.
«ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ. НЕТ НИ БОЛЬНИЦЫ, НИ САДИКА, МОЛЧАТ ЦЕХА “ХОЛОДИЛЬНИКА” И РЫБОКОМБИНАТА…»
И так шла война. Летом было хорошо, дворовая ребятня лазала по деревьям, собирая тутовник. Правда, у всех тогда болели животы, а есть то всегда хотелось. Ели макуху, мама из лебеды варила суп. Тогда все так жили.
Детей в нашем дворе было много, и мы целыми днями пропадали на море. Если удавалось поймать тарашку, раков, бычков, это был праздник. Брать с «Холодильника» хоть одну рыбку было нельзя – строго каралось.
В мае 1945 года ночью наше радио известило: «Победа!» Закончилась война.
Мне тогда уже было 5 лет, и я хорошо помню, как все соседи выбежали во двор, стали кричать «Победа! Победа!» Все стали обниматься, целоваться, плакать. Все наполнилось светом, радостью.
Я рассказала кусочек своей жизни. Я дитя войны. Сейчас мне 80 лет, жизнь, как на ладони, многое помню, как менялась жизнь, как одного за другим теряла своих родных и близких.
Я, Бенагуева Юлия Павловна, ровно 60 лет, с 1958 по 2017 г., служила в органах связи инженером. Да, именно служила, потому что беззаветно любила свою работу. Ну а это уже другая жизнь.
P.S. Летом прошлого года я попросила свою соседку пойти со мной по местам моего детства, юности, там, где был наш дом, за большим каменным забором стоит другой дом. Все там изменилось, ничего не узнать. Нет ни больницы, ни садика, молчат цеха «Холодильника» и рыбокомбината…
Юлия БЕНАГУЕВА
